Сергей Беркнер - Жизнь и борьба Белостокского гетто. Записки участника Сопротивления

Внешне комбриг Войцеховский производил очень сильное впечатление. Вместе с тем, однако, я стал замечать, что комбриг систематически и в больших количествах пьет и заставляет пить других. Мне это было крайне неприятно. Был и другой, более серьезный недостаток. Комбриг был склонен к «партизанщине» — иными словами, бесконтрольности, отсутствию достаточной ответственности и дисциплины, излишней вольнице.

Приведу пример. Двое из разведчиков штаба бригады позволили себе недостойное поведение — будучи в ближайшей деревне, они опустились до мародерства: забрали у крестьян что-то из женской одежды (не то шаль, не то платок). Слов нет, поступок низкий, компрометирующий партизан. Однако реакция комбрига была неадекватной. Он приказал своему адъютанту расстрелять обоих разведчиков, каждый из которых пустил под откос не менее десяти немецких поездов. Со стороны комбрига Войцеховского это был популистский жест: он хотел показать местному населению и городским подпольщикам свою принципиальность. Партизаны осудили эту необоснованную жестокость комбрига.

Наказать надо было, это все понимали, но не лишать жизни. Кроме того, все понимали — кто осознанно, а кто интуитивно, — что сам Войцеховский далеко не пример дисциплины, ответственности и достойного поведения.

Несколько позже стали известны и другие неблаговидные поступки Войцеховского, на сей раз направленные против партизан-евреев. Дело в том, что в наших лесах появился отряд польской Армии Крайовой, националистической организации, придерживавшейся антирусской и антисемитской ориентации. Комбриг Войцеховский решил из соображений «большой политики» сблизиться с руководством этого отряда (он назывался по имени одной из местных рек — «Чарна Ханьча»). Реакционно настроенные польские командиры внушали Войцеховскому, что он зря «приютил» у себя еврейских партизан. А так как комбриг в этот период собирался пойти с частью бригады и вместе с поляками на северо-запад в Августовскую пущу (в направлении крепости Осовец), он принял позорное решение: якобы для усиления вооруженности партизан, которых он брал с собой, он фактически приказал разоружить партизан-евреев из отряда «Форойс». Это была чистой воды дискриминация.

Меня в это время не было в штабе бригады. За день-два до этого события Войцеховский отправил меня выполнять очередное задание.

К сожалению, комбриг Войцеховский не был единственным партизанским командиром, допускавшим антисемитские действия. Такие люди нередко встречались и в других отрядах и бригадах — сейчас об этом хорошо известно. К счастью, в партизанах были и другие командиры и политработники, подлинные интернационалисты, слова которых не расходились с делом. Одним из них был Иван Нестерович Скрынник, прикомандированный к бригаде имени Кастуся Калиновского в качестве секретаря подпольного горкома комсомола Белостока.

Именно он посоветовал Голде Каменецкой предложить партизанам-евреям из отряда «Форойс» быть более бдительными, ибо Войцеховский замышлял что-то нехорошее. Повлиять на Войцеховского он не мог, но посчитал своим моральным долгом предупредить наших ребят. Иван Скрынник был настоящий гуманист-интернационалист, не на словах, а на деле. В 1944 году ему было 24 года. Среднего роста, русоволосый, с открытым приветливым лицом, родом из украинского села Александрова в Черниговской области. До войны он окончил педучилище, учительствовал, затем учился в Курском военно-политическом училище.

Во второй половине 1942 года его забросили в немецкий тыл, он провел шесть месяцев в партизанской бригаде Алексея на Витебщине. Служил помощником комиссара бригады по комсомолу, был ранен. Во второй раз Иван Скрынник был заброшен в августе 1943 года в Белостокскую область для организации подпольного комсомола.

Независимо от постов, занимаемых Скрынником, он прежде всего был человеком добрым, искренним, чутким. Он выступал против фальши и лицемерия, не мирился с двойными стандартами. Слабости Войцеховского видел и осуждал, а с дискриминацией партизан-евреев явно не был согласен, о чем сказал комбригу. Я не знаю, в какой форме велся этот разговор, но власть командира в военное время, особенно командира типа Войцеховского, была практически неограниченной, и все ждали плохих последствий. Однако Войцеховский, видимо, не решился на суровые меры в отношении Скрынника, и все обошлось. Весной 1944 года мы часто общались с Иваном, сблизились. За несколько дней до соединения с Советской армией Иван Скрынник погиб, наткнувшись на засаду. Это известие вызвало у меня чувство острой боли и растерянности: почему именно лучшие люди так часто и безвременно уходят?

В бригаде имени Калиновского были разные люди. Хорошее впечатление оставили начальник штаба бригады Сергей Васильевич Чудинов, до войны работавший учителем; командир одного из отрядов, местный белорус Алексей Карпюк, бесстрашный партизан, с которым я потом четыре года вместе учился в Гродненском пединституте. Подружился я также с комиссаром отряда «Звезда» Самуилом Шварцманом, очень порядочным, принципиальным и смелым человеком. Были и люди посредственные, а то и малоприятные, и это также естественно.

Однако в памяти остались самые яркие люди, крупные личности, нередко с противоречивыми характерами и поступками, но такова человеческая природа.

Завершая эти записки, необходимо подвести краткие итоги, дать оценку движения Сопротивления в Белостокском гетто, составной частью и продолжателем которого стал отряд «Форойс», оценить актуальность уроков этого трагического участка битвы против фашизма для нашего времени. Несмотря на жестокий фашистский террор и его парализующее действие, наиболее мужественные люди в Белостокском гетто нашли в себе силы, начиная с конца 1941 года, организоваться и встать на борьбу с оккупантами и их приспешниками. Основную роль в этом сыграли лучшие представители радикально настроенных рабочих и интеллигентов — коммунистов, социал-демократов и левых сионистов (шомров) среди как коренных белосточан, так и многочисленных беженцев из Варшавы, Лодзи и других польских городов. В решающие дни весны 1943 года левая в своей основе антифашистская организация гетто объединилась с представителями других политических течений, в частности с правыми бундовцами и халуцами, для совместного вооруженного отпора гитлеровцам. Исторически верными оказались цели, выдвинутые руководством антифашистской организации Белостокского гетто, — подготовка вооруженной самообороны внутри гетто и создание партизанских групп, а затем и отряда «Форойс» в близлежащих лесах. Вместе с тем следует признать, что ставка на более широкое развертывание партизанского движения в белостокских лесах вовлекла бы в активную борьбу против фашизма большее число узников гетто и спасла бы большее число молодежи. Несмотря на ежедневные опасности партизанской жизни — засады, набеги карателей, блокады, — давал его обитателям больше шансов и для борьбы, и для того, чтобы выстоять в этой борьбе. К сожалению, огромные трудности в добыче оружия реально сдерживали более широкое формирование как партизанских групп в лесу, так и групп самообороны в гетто.