Патрисия Познер - Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса

Когда Зою Полянскую депортировали из Одессы в Освенцим в 1941 году, ей было всего 13 лет. За три года в лагере она узнала Капезиуса ближе, чем ей бы того хотелось. Иногда в присутствии других врачей, иногда наедине, он приказывал ей раздеваться догола и приковывал к койке с железными прутами. Иногда ей внутривенно вводили жидкости. В другие разы Капезиус давал ей таблетки из баночек, на которых ничего не было указано, кроме лейбла Bayer .

– Они никогда не говорили принять таблетки, просто запихивали их в глотку, – вспоминала Полянская. – Я не спрашивала, что они мне дают [182] Phil Miller, «Scots Holocaust Victim In Fight for Compensation», Sunday Times (London), December 30, 2001, Section Home News; Tom Martin, «Nazi Scientist Stripped Me of Motherhood and I Still Need an Apology», Sunday Express (UK), August 17, 2003, 49. .

После войны она узнала, что бесплодна, потому что ее яичники остановились в развитии. Она пришла к выводу, что эксперименты Капезиуса были либо попыткой стерилизации, либо проверкой противозачаточного на раннем этапе разработки; она назвала его «ядом Bayer ».

Как ни странно, даже в таком ужасном месте, как Освенцим, эсэсовцы изо всех сил старались создать для себя некое подобие нормальной жизни. Для некоторых это подразумевало переезд семьи. Комендант Рудольф Хёсс жил с женой и пятью детьми в лепном доме, окруженном белым заборчиком. В саду росли густые красноватые кусты и бегонии в нежно-голубых ящиках. После войны Хёсс вспоминал время в мирном домике: «Чего бы не захотели мои жена и дети, их желания исполнялись. Дети жили спокойно и свободно. Сад жены был настоящим цветочным раем. <���…> Детям особенно нравились те [заключенные], что работали в саду. У меня вся семья очень любила ухаживать за растениями и животными. Мы каждое воскресенье совершали променад через поля, чтобы навестить лошадок, и каждый раз обязательно надо было сходить к собачкам. У нас было две лошади и жеребенок, за ними прекрасно ухаживали. Дети держали зверушек, которых заключенные все время им приносили, в саду. Черепахи, куницы, кошки, ящерицы: всегда было что-то новое и интересное. Летом дети плескались в лягушатнике в саду или в [речке] Соле. Но больше всего они радовались, когда я купался с ними. К сожалению, у меня было мало времени на детские забавы» [183] Rudolf Höss, Commandant of Auschwitz (New York: World Publishing Co, 1960), 175–176; Gerald L. Posner and John Ware, Mengele: The Complete Story (Kindle Edition), New York: Cooper Square Press, 6328. .

– Я не знала, что прямо по соседству происходило такое, – рассказала одна из его дочерей, Ингебригитт Ханна Хёсс в интервью журналу Stern в 2015 году (ей было шесть, когда семья переехала в Освенцим). – Я никогда не спрашивала, почему нас окружали смотровые башни и колючая проволока. В 9–10 лет голова забита совсем другим, у меня никаких вопросов не возникало [184] Хёсс цитируется в: Allan Hall, «My Beautiful Auschwitz Childhood», The Daily Mail, June 16, 2015. .

В Освенциме для эсэсовцев были немецкий детский сад и начальная школа, футбольное поле, продуктовый магазин, фотолаборатория, театр, библиотека, бассейн, симфонический оркестр, в котором играли заключенные. Многие эсэсовцы вступали в спортивные клубы. Они нахваливали вечеринки, которые устраивали на Рождество. Был бордель из узниц под названием «Пышка», его посещали эсэсовцы и некоторые капо. В попытке поддержать фасад нормальности эсэсовцы установили светофоры и соблюдали правила дорожного движения. Случаи нарушения – превышение скорости, проезд на красный свет – рассматривались в эсэсовском транспортном суде [185] Posner and Ware, Mengele, Kindle Edition, 726–733. . (Менгеле получил штраф вскоре после прибытия в лагерь, что неодобрительно указано в его эсэсовских документах [186] Там же, 714. .)

Хёсс был не единственным, чья семья переехала. Как и многие другие доктор Вернер Рёде растил дочь в Освенциме пока его не перевели в Эльзас. Доктор Хорст Фишер, стоматолог Вилли Франк, лейтенант СС Эрнст Шольц были в числе тех, кто привез с собой жену и детей. Гертруда, жена лейтенанта Роланда Альберта, жила в Освенциме и работала в начальной школе, обучая детей офицеров. В Освенциме родился их сын.

– Мы разбили огород, – вспоминал Альберт, – у нас были пчелы, росли цветы, мы ходили на охоту и рыбалку, пили кофе после обеда, праздновали дни рождения, устраивали рождественские вечеринки с комендантом Хёссом, а дети читали рождественские стихи [187] Интервью Роланда Альберта в: Schlesak, The Druggist of Auschwitz, Hardcover Edition, 236. .

Сам Альберт в свободное от службы время преподавал в школе религию, чем он и занимался до начала войны.

Менгеле не стал перемещать жену Ирен в лагерь, решив, что ей будет безопаснее остаться на юге Германии, в Фрайбурге. Но Ирен приезжала его навестить. Впервые она приехала к мужу в августе 1943 года. Из-за карантина (в лагере бушевал тиф) ей пришлось задержаться дольше запланированного.

– Чем это воняет? – как-то спросила Ирен.

– Лучше не спрашивай, – ответил Менгеле [188] Op. Cit., Posner and Ware, Mengele, Kindle Edition, 822–823. .

Доктор Гизела Бём описала это как «вездесущий сладковатый запах сожженных человеческих тел, который невидимо проникал повсюду, как будто труп был внутри каждого» [189] Бём цитируется в: Schlesak, The Druggist of Auschwitz, Hardcover Edition, 275. .

Второй визит Ирен пришелся на жаркий август 1944 года. Она снова поселилась в эсэсовском бараке на территории лагеря. Согласно ее дневнику, первые три недели Ирен собирала ягоды и принимала ванны. Также она посетила Солахютте, рекреационный эсэсовский лагерь в 29 км к югу от Освенцима на реке Соле. (В 2007 году был обнаружен фотоальбом адъютанта Карла Хёкера, и увидевших его поразили фотографии эсэсовцев, отдыхающих в Солахютте: они зажигали рождественские свечи, распевали песни, загорали, в общем, наслаждались жизнью, как и полагается солдату в отпуске во время войны).

И во второй раз Ирен чувствовала странный «сладковатый запах», который заметила в прошлом году. Она совершенно не сомневалась, что Освенцим, окруженный колючей проволокой и смотровыми вышками, был концентрационным лагерем. Находясь в эсэсовском бараке, она написала в дневнике: «было отлично видно приходящие поезда». Незадолго до отъезда, запланированного на 11 сентября, Ирен слегла с дифтерией. Следующие шесть недель она провела в лагерных клиниках, постоянно перемещаясь из-за воздушных атак. Тогда они познакомились с Капезиусом; аптекарь убедил Менгеле, что его жена – приоритетный пациент, и ей необходимы жаропонижающее и успокоительное. Когда Ирен наконец выписали 18 октября, она перебралась в более современные апартаменты в бараке эсэсовских врачей. В дневнике она написала, что чувствовала себя «как во втором медовом месяце» [190] Posner and Ware, Mengele, Kindle Edition, 1322. .

Капезиус решил не перевозить Фритци и дочек в Освенцим. Он держался за нормальность по-своему, иногда уезжая на выходные в поместье неподалеку, принадлежащее паре этнических немцев из Румынии, Гансу и Хильдегарде Штоффелям. Капезиус и Ганс Штоффель познакомились в 1935 году, когда вложились в пару апартаментов в Бухаресте [191] Naumann, Auschwitz, 334. . Штоффель присоединился к немецкой армии. Маленькое имение в Пшецишуве, в 14,4 км от Освенцима в Бескидских горах, раньше принадлежало польской семье, но стало частью программы перераспределения имущества поляков и евреев среди этнических немцев, которые с самого начала поддерживали фашистское движение у себя на родине. В Берлине рассчитывали, что раздача земель обеспечит пылкую поддержку рейха со стороны местных этнических немцев. Штоффели дружили с капитаном Фрицем Фабрициусом, основателем румынского ответвления нацистской партии – Национал-социалистического движения самопомощи немцам – и жестким проводником нацизма. И Фабрициус, и Штоффели получили обширные угодья, идеально подходящие для охоты [192] Фабрицию не нравился новый дом в Бескидах, он считал жизнь там «ссылкой» из родной Румынии. Overview of The Foreign Organization of the Nazi Party, «The Nazi Foreign Organization and the German Minorities (‘Ethnic Groups’)», Chapter IV, United Nations publication, undated, 8485; см. также: Schlesak, The Druggist of Auschwitz, Kindle Edition, 2435, 2695 of 5519. . Штоффели переехали в новый дом в октябре 1943 года; вскоре после этого их имение превратилось в место сборищ выходного дня для некоторых эсэсовцев из Освенцима.