Михаил Талалай - Княжна Голицына – принцесса моды

Сильвио Медичи де Менезес

В моей жизни в те годы была любовь, похожая на сказку. Полный очарования мужчина, дипломат, безнадежно влюбился в княгиню русского происхождения. Гульельмо Пиццирани был старше меня, у него еще не был расторгнут неудачный брак с одной француженкой. Наша встреча произошла на обеде у одного из общих друзей. Гульельмо был очень интересный человек, он много путешествовал, много лет прожил вдалеке от Италии. Высокий, очень худой, на его лице лежала печать недуга, которым он страдал. Юношей он долгие месяцы лечился от туберкулеза в швейцарских санаториях. Он был поистине привлекательным и очень умным, сильным и волевым, но в то же время нежным и исключительно эмоциональным. Когда он работал в Каире, то полюбил итальянскую синьору, которая, как он говорил, была очень похожа на меня. По этой ли причине, или по другой, но он влюбился и в меня. Мое поведение было несколько странным. Я не отвечала на его любовь, но мне льстили чувства, которые он испытывал по отношению ко мне, и роль самой желанной женщины среди тех, кто его окружал. Мы встречались на обедах, на балах, которые организовывали наши общие друзья, или же в его имении, расположенном поблизости от Рима. Гульельмо очень нравился маме, был хорошо воспитан, чуток, а она всегда ценила это в людях. Наши отношения, состоявшие из длинных писем, разговоров, мечтаний, прогулок за городом, длились семь лет, до той самой поры, пока я не объявила ему, что решила выйти замуж. Гульельмо знал, что мой выбор объясняется тем, что Сильвио внушал мне чувство уверенности и защиты, но он также знал и то, что я не влюблена в будущего мужа.

Итак, я избрала Сильвио Медичи, человека изысканного вкуса, красивого мужчину, высокого, элегантного, с каштановыми волосами и темными глазами. Особенно красивы были у него руки. Он родился от матери-португалки и отца итальянского происхождения. Сильвио, родившийся в Бразилии, единственный из десяти детей, приехал в Италию учиться ввысшей школе Боккони, осваивая профессию банкира. Ему тогда было 17 лет. Потом он поработал в банке в Париже, где в основном вел светскую жизнь. Переехав в Рим, влюбился в молодую, очень милую женщину, прекрасно сложенную, и женился на ней. Звали ее Лаура, она была падчерицей графини Торлония-Сфорца. Сильвио бросил работу и занялся только делами семьи. Но через три года его молодая жена заболела и умерла в возрасте 30 лет. Лаура, как говорили, не вызывала у людей больших симпатий, она всегда стремилась оказаться в центре внимания, но Сильвио был очарован ею.

Мы встретились с Сильвио в салоне княгини Изабель Колонна. Я приходила туда повидаться с ее сыном Аспрено. Среди присутствующих я была самой молодой. Поскольку меня интересовали интеллигентные люди, которым есть что сказать и есть чему научить, я предпочитала компанию взрослых моим сверстникам. Княгиня Колонна была очень дружна с Сильвио, их объединяла страсть к антиквариату.

Сильвио начал ухаживать за мной очень тактично и деликатно. Он мне нравился, нравилось и его обращение, но, конечно, это не было как удар молнии. Меня покорили его расположение ко мне и, пожалуй, его настойчивость. Но я не была в то время его единственной женщиной. У Сильвио были отношения с юной блондинкой, для которой он снял квартирку. Мне он говорил, чтобы я не придавала этому значения, что эта девушка ничего, мол, для него не значит. Однако он продолжал с ней видеться, дарил ей драгоценности и наряды. Я не могла ему простить, что он устроил ее в мое ателье, не сказав мне ни слова. Только когда я спросила наших работников, кто эта манекенщица, мне ответили, что она была подругой Сильвио. Эта связь отнюдь не увеличивала мой энтузиазм в отношении Сильвио. Половинчатые решения меня никогда не устраивали. Наконец, Сильвио оставил ее, и она утешилась, выйдя замуж за миланского миллиардера.

Другим препятствием для наших отношений была старая графиня Сфорца-Чезарини, которая полностью зависела от Сильвио. Он сам предпочитал иметь любовницу, нежели новую жену, которая заставила бы его полностью удалиться из этой семьи. До нашей свадьбы Сильвио и его теща каждый день завтракали вместе. Иногда я ловила себя на мысли, что никто, собственно, меня не заставляет выходить замуж. Но в то же время Сильвио так обходительно вел себя в отношении моей мамы! Он встречался с ней и тогда, когда меня не было дома, приносил ей коробки с шоколадом, шляпки по последней моде, приглашал на автомобильные прогулки. Он ее буквально покорил. Впрочем, это был его метод в отношениях со всеми, Сильвио хотел всем нравиться. И мама, которой никто никогда не нравился, попала под его влияние. А я должна признаться, что вышла за него замуж скорее по голосу разума, нежели по зову сердца.

Сильвио и со мной был любезен и предупредителен. Моя застенчивость приводила к тому, что на званых вечерах я останавливалась перед дверью, не решаясь войти (это случается со мной и ныне). Он быстро подходил с бокалом шампанского или рюмкой водки, которые успокаивали меня. Когда открывался буфет, надо было становиться в очередь с тарелкой в руках, но я оставалась сидеть. Сильвио всегда знал, что мне следует принести. Нечего и говорить, что все мои подруги завидовали мне. Эти особенности весьма выделяли Сильвио. Вначале я очень ревниво относилась к его первому браку, именно поэтому я три года ждала, прежде чем выйти за него замуж. А в период его длительного ухаживания за мной была еще история с чудесным изумрудным кольцом, которое то появлялось, то исчезало. Однажды вечером мы возвращались с бала. Неожиданно Сильвио повернул к морю, и во время поездки дал мне кольцо. Я спросила: «Что мне с ним делать?», и он в ответ: «Решайся, и мы поженимся». Иногда я брала это кольцо, а потом, передумав, возвращала назад, но в конце концов оставила кольцо у себя.

Мы были очень разными. Сильвио не хотел, чтобы его будущая жена работала. По этому случаю Нина объясняла ему: «Если ты думаешь, что можешь удержать Ирину, запрещая ей делать то, что ей хочется, ты быстро проиграешь», – и добавляла: «Ты ошибаешься, если думаешь, что сумеешь заставить ее жить от одного светского обеда или ужина до другого. Позволь ей заниматься своей работой, важно, чтобы она сама действовала и была тем довольна, иначе не имеет смысла тебе на ней жениться». Со стороны Сильвио лучшим приданым было то, что он помог установить мир между мной и матерью. У него был спокойный характер, он ненавидел, когда у него или других возникали проблемы, и старался всегда упростить вещи, спокойнее подходить к любому вопросу. Но даже несмотря на уважение, которое Нина питала к нему, она не была уверена в правильности моего выбора. Мама хотела, чтобы кто-нибудь сделал меня счастливой, но не была уверена, что Сильвио это удастся. Она предпочла бы для меня человека с более сильным характером, более ярко выраженными культурными интересами, человека, который нашел себя в своей профессии. Или же интеллектуала, блестящую личность, который бы меня оценил и не мешал искать собственную дорогу в жизни. Кроме того, Нина знала, какую травму причинил мне их развод с отцом, и не хотела, чтобы это повторилось и в моей жизни. Словом, между нами шла постоянная дискуссия. Сильвио проявлял, однако, в отношении мамы терпение, которого никогда не хватало мне. Он к тому же был старше меня на 15 лет, имел больший опыт. Я думала, что найду в нем опору для себя самой и мамы, но, увы, этого не случилось…