Алексей Лубков - Михаил Катков. Молодые годы

Среди принципиальных противников либеральных реформ Александра I был Николай Михайлович Карамзин (1766–1826). Еще до Отечественной войны 1812 года он сблизился с великой княгиней Екатериной Павловной, возглавлявшей аристократическую оппозицию правительственному курсу. В Твери в ее «Очарованном замке» он читал главы из первых томов «Истории государства Российского» и в феврале 1811 года по ее просьбе составил «Записку о древней и новой истории России в ее политическом и гражданском отношениях» — своеобразный меморандум, трактат русского консерватизма, вызванный его неприятием преобразовательных планов Сперанского. «Мы стали гражданами мира, перестав при этом быть гражданами России» [50] Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России. М., 1991. С. 35. , — с сожалением признавал Карамзин.

Спустя сорок с лишним лет карамзинская декларация будет иметь свое продолжение и, как бы через призму времени, содержащиеся в ней идеи преломятся в свете новых реформ. Великий князь Константин Николаевич, в отличие от своего дяди и тезки цесаревича Константина Павловича, будет пытаться играть при своем венценосном брате ту же роль, которую до этого выполнял Сперанский. Таким образом, в правительственных сферах оформлялась и развивалась в течение долгого времени политика либеральной бюрократии, против которой последовательно выступали сначала Карамзин, а затем Катков, черпавший из наследия историка поддержку в своих публицистических баталиях.

В 1870 году Михаилу Никифоровичу представилась возможность выразить свое отношение к работе Николая Михайловича в связи с запретом цензуры публиковать «Записку» Карамзина в декабрьском номере «Русского архива». «Исторические идеи имеют свою относительную ценность, — отмечал Катков. — Что перед высшими требованиями является ложью и несправедливостью, то было в свое время и истинно, и справедливо, и необходимо». Для Каткова, несмотря на его оговорку, было принципиально важным подчеркнуть именно ценность, преемственность и неизменность их общей позиции в отношении самодержавной власти в России: «Карамзин имел в виду всего более уяснить примерами из нашей истории, поставить на твердом основании и отстоять принцип самодержавия против некоторых окружавших государя людей, желавших, как полагал Карамзин, ограничить его власть в свою пользу» [51] Катков М. Н. Запрещение цензурою «Записки о новой и древней России» Карамзина // Катков М. Н. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 1. С. 632. (Впервые: Московские ведомости. 1870. 24 декабря. № 278). .

Катков, говоря об относительном и преходящем значении любого исторического документа, попытался актуализировать аргументы Карамзина, направленные против либеральных увлечений монарха, и обосновать прямую связь государя с народом — идею самодержавия — в качестве органичного и фундаментального принципа Российского государства в его прошлом, настоящем и будущем.

Историки не раз обращались к анализу «Записки» Карамзина, видя в ней сложность и многообразие различных идейных пластов, источник консервативных устоев и положений, формирующейся национально-государственной идеологии российского самодержавия. И с этой стороны содержание представленного государю Александру I документа открывало монарху простор и возможность для творческого созидания. По мнению Нины Васильевны Минаевой (1929–2009), в 1811 году Карамзин предложил модернизацию страны, но такую, которая бы обеспечивала внутреннюю стабильность и одновременно европейский статус России как современной великой империи [52] Минаева Н. В. Век Пушкина. М., 2007. С. 129. .

Хотя имперский период русской истории не был написан Карамзиным, но им одним из первых была дана развернутая оценка царствования Петра Великого и последствий его преобразований. Именно в «Записке о древней и новой России» Карамзин попытался непредвзято подойти к личности царя-реформатора, сумевшего обратить развитие России в новое русло.

Карамзин не отрицает исторических заслуг Петра в деле возвышения России и укрепления ее могущества, но обращает внимание на два аспекта. Во-первых, он прослеживает истоки петровских преобразований, подготовленных предшествующей мудрой, терпеливой политикой московских царей в течение двух столетий, и, во-вторых, резко критически оценивает насильственный характер мер, при помощи которых Пётр проводил политику «европеизации» страны. «Искореняя древние навыки, представляя их смешными, глупыми, хваля и вводя иностранные, государь России унижал россиян в собственном их сердце», — писал Карамзин. Серьезной ошибкой Петра Карамзин считал принижение значения Православной церкви, уничтожение патриаршества, введение Святейшего Синода, контролируемого светской властью, что, по его мнению, привело к утрате Церковью своего священного назначения [53] Цит. по: Стенник Ю. В. Идея «древней» и «новой» России в литературе и общественно-политической мысли XVIII — начала XIX века. СПб., 2004. С. 243. .

Оценки Карамзина важны и интересны не только для уяснения его историографической позиции и ее эволюции. Не меньшую ценность они представляют и в перспективе общего концептуального видения им судьбы страны и обоснования необходимости внести изменения в проводимый правительством курс реформ. Основой доказательства здесь для него служит тезис о самобытности России, ее особом пути. Н. В. Минаева обратила внимание, что этот тезис «сопряжен с уже укоренившимся представлением Карамзина о значении идеи национального достоинства. Впервые проявившееся в политической концепции Карамзина на ранних этапах увлечения его масонством представление о национальном достоинстве в „Записке“ сливается с тезисом о самобытности пути русского исторического развития» [54] Минаева Н. В. Век Пушкина. М., 2007. С. 69. .

Достоинства нации и народа, как мы понимаем сегодня, не могут попирать личного достоинства человека и гражданина. Одного не существует без другого. Искусственность такого противопоставления, надо полагать, была очевидной и для Карамзина, хотя проблема политической свободы, а также проблема отмены крепостного права в России действительно не рассматривались им как первоочередные. Это реальное противоречие трудно было разрешить, исходя из противостояния легитимизма — консерватизма свободе — либерализму. Необходим был синтез идеологий, их обобщение на другом уровне и другом витке истории, что позднее и попытались сделать последователи Карамзина, включая Каткова.

Следует также иметь в виду, что свою «Записку» Карамзин писал накануне войны с Наполеоном и был озадачен поисками обновленной идеологии самодержавия как ответа на вызов времени. Достоинство нации в конкретном историческом контексте выступает против свободы личности, как закон и порядок отрицают произвол, своеволие и тиранию. Принципы легитимизма, имевшие широкую популярность среди европейских консервативных кругов, подвергших ревизии идеи Просвещения, приобретают в трактовке Карамзина определенную систему. Фактически Карамзин предстает как глубокий и творческий идеолог русской самодержавной государственности, выдвинувший одним из первых классическую триаду — самодержавие, православие, самобытность (народность), позднее оформленную графом С. С. Уваровым.