Наталья Старосельская - Людмила Чурсина. Путь к себе

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат ООО «Издательство АСТ».

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Издательство благодарит Людмилу Чурсину и Центральный академический театр Российской армии за предоставленные фотографии.

© Старосельская Н. Д., текст, 2021

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2021

…Когда-то в подростковом возрасте мне с немалым трудом удалось заманить в кино бабушку, которая никогда не была поклонницей детективного жанра, на новый фильм «Два билета на дневной сеанс». Я была увлечена, а она смотрела равнодушно, но вдруг оживилась: «Какая актриса породистая, просто удивительно! Чем-то неуловимо напоминает Лину Кавальери, тебе не кажется?»

Совершенно забытая сегодня оперная дива, одна из первых моделей, снявшаяся в нескольких немых фильмах, прославившаяся как самая красивая женщина в мире, обладающая к тому же фантастической работоспособностью, Лина Кавальери была кумиром бабушки. Ее пожелтевшая, сыпавшаяся по краям фотокарточка бережно хранилась в некоей заветной шкатулке рядом с программками спектаклей, запомнившихся на всю жизнь. Она часто рассматривала фотографию Лины Кавальери, показывала ее мне снова и снова, повторяя, что женская красота без породы мало чего стоит, а вот объяснить, что это такое — порода — не могла, говорила, что это надо чувствовать. «Это захватывает, понимаешь?» И никогда прежде никого не сравнивала с любимой своей актрисой.

Так вошла в мою жизнь непостижимой загадкой Людмила Чурсина в роли Инки-эстонки в том старом фильме. Пытаясь разгадать, что же это такое — порода, я всякий раз, на экране и на сцене, всматривалась в Чурсину особенно внимательно.

А понять довелось только через десятилетия. И то, наверное, не до конца…

Хотя сегодня, думая о Людмиле Алексеевне Чурсиной, я, кажется, понимаю, что имела в виду моя бабушка.

Есть у Ханса Кристиана Андерсена притча под названием «Ребячья болтовня», которую почему-то никто не помнит, а вот мне она запомнилась с раннего детства тоже, наверное, некоей загадкой.

В доме одного богатого человека собираются на праздник дети и начинают спор о том, что важнее: «аристократизм крови» или «аристократизм духа»? Как различить их? — ведь не одним же богатством измеряется это понятие, здесь важно что-то иное, детским умам недоступное. Мы часто не знаем о происхождении человека, но по его манере держаться, по его отчетливо выступающему чувству собственного достоинства, по скупым порой проявлениям узнаем этот неуловимый аристократизм духа — наверное, главное, что отличает подлинную личность, придавая ей особенную привлекательность и — особенную загадку, которую так хочется разгадать.

Людмила Чурсина — аристократка духа во всех проявлениях человеческих и профессиональных. Это начертано на ее красивом, гордом лице, в самой посадке головы, в манере держаться просто, скромно, но с неизменным чувством собственного достоинства, в ее умении общаться со зрителями, с коллегами, с навязчивыми порой интервьюерами. Из любой, даже довольно скудной по материалу кинороли (а такие были в репертуаре актрисы), она выстраивает сильную, всегда остающуюся «с прямой спиной» личность.

Да, порой ей приходится раскрывать какие-то факты своей личной жизни: уж очень настойчиво расспрашивают ее корреспонденты о трех браках (особенно — о последнем, с сыном Ю. В. Андропова, дипломатом Игорем Юрьевичем), желая получить от актрисы ее мнение об институте брака вообще. Но Людмила Алексеевна Чурсина остается верна себе — о каждом из бывших мужей говорит уважительно, с доброй памятью, ни в малой степени не делая свой собственный опыт обязательным для всех женщин. Отвечает на вопросы просто, сдержанно, с присущим ей чувством собственного достоинства, неуловимо подчеркивая, что отнюдь не браками своими она должна быть интересна читателю.

Во всех довольно многочисленных интервью актриса умудряется никого не допускать в свой внутренний мир — есть у Людмилы Чурсиной некая определенная черта, которую она не дозволит переходить ни одному корреспонденту, самому назойливому и настырному, потому что именно чувство собственного достоинства не разрешает актрисе выбрасывать «все на продажу» с душераздирающими подробностями и громкими покаяниями. Хотя это и есть сегодня не только самое модное, но и едва ли не самое востребованное.

Надо было, чтобы прошли долгие годы, и в одном разговоре Чурсина сказала мне, что покорена широко известными строками Булата Окуджавы, которые все чаще повторяет себе:

Повторяет — и не отдает себе отчета в том, что с этим своеобразным девизом живет всю жизнь, не размениваясь, не поддаваясь искушениям меняющихся эпох…

Да и уже само то, что эта красавица, которую сравнивали в молодости с Мэрилин Монро, с Гретой Гарбо, с Софи Лорен, не убоявшись возраста, естественно и просто перешла на возрастные роли, в которые стала щедро вкладывать весь свой женский и человеческий опыт, весь возрастающий от образа к образу профессионализм, явилось признаком сильной, не сдающейся ничему и никому личности.

Многим ли это дано?

Главное для Людмилы Чурсиной — это работа, погруженность в характер, который она должна воплотить на экране и на сцене. И еще — предельная занятость, жить без которой она не может. Востребованная, по-прежнему любимая, она так неустанно работает не потому, что боится потерять интерес публики, выворачивая наизнанку душу на многочисленных телевизионных ток-шоу и столь же навязчиво требующих «откровенности» интервью. Просто не может и не умеет жить иначе…

Я часто вспоминаю прочитанную в одном из интервью шутливую фантазию актрисы.

…Вот раздаются настойчивые звонки в дверь ее квартиры — Чурсиной нет дома, из двери рядом выходит соседка и видит старуху с косой. «Вы к Людмиле Алексеевне? А ее нет, она на съемках, будет через неделю». Поворчав, смерть уходит, но через неделю возвращается — диалог с соседкой продолжается, только теперь Людмила Алексеевна на репетиции в театре. В третий раз — она на гастролях, в четвертый — на концертах… И, наконец, смерть, плюнув с досады, говорит: «Пойду-ка я к Марье Ивановне этажом выше. Она давно лежит и меня дожидается».