Ирэн Шейко - Елена Образцова. Записки в пути. Диалоги [АСТ, 2019]

А как быстро он бегает! Тебе бы от него не убежать!

А если бы ты вышла на улицу, когда тайфун, — ты полетела бы, как настоящая птичка, — даже не понадобились бы крылышки! Кстати, интересно было бы знать, куда прячутся в это время птички? Уже с утра их не было, они уже знали, что будет тайфун, и куда-то попрятались. Вот какие умные! Даже громадных ворон нет — они-то самые умные! Знают всё. И очень хитрые, как ты! Ну, почти как ты! Ты ведь у меня самая, самая! Правда? А ещё ты бы очень смеялась, глядя на здешних котов, — они все без хвоста! На попке какая-то культяпка, похожая на хвост, словно кто-то хвост откусил! И все кошки такие. И они очень гордые — хоть лопни — хоть переорись рядом — они даже не взглянут на тебя! Я даже думала сначала, что они глухие. Оказалось, просто плохо воспитаны. А собачки очень дружелюбны, любят общаться, ласковые, как ты.

Но им совсем негде гулять. В Японии очень мало земли и всё застроено домами.

Трудно жить в Японии. Но они очень сильные духом и очень нежные, хрупкие, и этой нежностью ты была бы покорена, так как ты тоже очень «японка» в этом смысле. А в садиках нет совсем травки, всё жёстко, и твоим лапочкам больно было бы ступать по каменной, прокалённой солнцем земле.

А если бы ты всё-таки прилетела ко мне — спали бы мы на татами. Это чудное устройство из соломы в 10 см толщиной, и здорово было бы скрести когтями эту солому — это интересное, даже захватывающее, я бы сказала, занятие. Это здорово! А вот когда идет дождик — ты не смогла бы спать, потому что здесь дождик очень сильный и стучит по крыше и в окна, как лапами, — ты всё время бы думала — кто-то идёт! И нервничала бы и лаяла!

Помнишь, я тебе рассказывала про мышей, что живут у меня на крыше зимой? Сейчас их нет — они все на каникулах, уехали с детьми на море, я думаю. А ещё ко мне приходит в гости ящерка — очень красивая, я всегда пугаюсь сначала, а после радуюсь её приходу. Как она быстро бегает!

Никакому таракану её не догнать! Как молния!

Она умеет замирать! — Смотрит на меня своими глазками-бусинками.

Лапки у неё холодные, как льдинки, а сама теплая — я её как-то поймала между сеткой и окном — она застряла. Жалко после было расставаться.

А еще у меня в доме живет очень мной любимый большой паук!

Он умный, знает, что я его люблю и не сделаю ему ничего плохого, — меня не боится. К вечеру куда-то пропадает, а каждое утро приходит к завтраку — на стене сидит и смотрит, как я пью кофе. А я его жду!

А ещё здесь есть магазин Seibu. Там продаются собаки, коты, зайцы, птички, рыбы — и всё для них: одежда, еда, игры и т. д. Вот посмотреть бы тебе! Всё очень красивое — но дорого. Запредельные цены. Так что, глядя на этих собачек, — ты по сравнению с ними просто бесценная!

Но это я уже знала и без них!

Никогда не слыхала такой мощи и ветра, чувствую себя, как в море на корабле, — качает дом, летит всё по улице, срывает всё подряд.

Кажется, вот-вот сдует дом и полетим в этом жутком урагане.

Просто смерч. Деревья вытянулись в струнку по ходу ветра и даже не качаются в натяжении. Какой ужас! Страшно — какие мы маленькие, беспомощные перед силами Природы! Вот силища! Захватывает дух.

И страшно, и прекрасно! Душа полнится какой-то гордостью, и вливаются силы небесные в тело моё — я часть этого урагана, часть этой силы, я причастна к ней!

О, как увлекает этот шторм, эта мощь — вот где сокрыт Вагнер, его сила и бесконечность, да, бесконечность мощи Бога.

Даже слов на Земле нет таких, чтобы передать Твою силу, Твой гнев, да, нет слов на Земле. Но как захватывает меня этот порыв ветра — нет, это не ветер, это девятый вал, это Ниагара, это извержение вулкана в небесах, даже ливень унесло этим шквалом. Только энергетические волны, излучаемые какой-то немыслимой силой, несутся по земле, всё сметая со своего пути. Боже, какая в этом краса, ужас, страх, и восторг, и преклоненье пред Тобой, пред Природой.

Natura! Вот она, эта страсть, в этом шквале! Я счастлива, что слышала это, что ощущала, была причастна, — это причастие к Природе и Господу, а не тихая купель при свечах в храме.

Да, я в храме Природы! Причащаюсь! Господи! Спасибо Тебе! А теперь всё стихло, настороженная тишина, как после слёз, когда уже нет сил. Природа замерла, не знает — это конец страсти или только передышка. Всё ждет — какая дивная тишь!

Всё мокро вокруг. Дивно смотреть на ковёр разноцветных листьев, что разбросал по земле ветер. Лежат тихие, тихие, а только что летели в вихре смерча. Начали кричать вороны, может пролетел уже этот вихрь?

Вороны знают, сколько они видели и пережили. Говорят, они живут по 300 лет! Вспомнила Карлушу, мой сыночек, жил у меня столько месяцев! Где-то он летает? Вспоминает ли меня? Как я его кормила мясом (пинцетом в глотку), а рот был желтый и красный, и он всё время открывал клюв, просил есть. Славный был очень, я его любила.

Да, наступило затишье, светает. Пойду посмотрю, что понаделала за этот час природа.

В саду улетела моя летуха «Welcom», на улице ковёр — разноцветье.

Разбитые горшки с цветами, упавшие велосипеды. Уже япончики с мётлами в исподних одеждах убирают листья и всё, что улетело, ставят на место, привязывают обломившиеся ветки, кусты, всё приводят в порядок.

Солнце сияет, 25 градусов тепла, а с вечера холодно, 8 градусов, не более, и приходит на ум моя фраза любимая: «Пройдёт и это!» Все проходит, не надо расстраиваться никогда ни по какому случаю. Но какой восторг я пережила, и до сих пор у меня какой-то воздух под диафрагмой.

Я вся заряжена этой ночной энергией, счастье!

Почти не спала: с вечера писала стихи, после читала Аллочку Демидову об Ахматовой, часов до 3-х, а уже в 5.30 началось светопреставление! — жуткий ливень, стена дождя. Полна энергии, дописала ноты джаза, очень жду этого концерта и очень боюсь.

Прочла книгу Раневской — такая досада на неё осталась в душе. Как она не любила людей, слабых и неталантливых, а зря! По-моему, это гордыня.

Меня тоже раздражают дураки, идиоты, хамы, беспринципные люди, бездари — чиновники, журналисты, но я понимаю — им не дано! И я их жалею в какой-то степени, у меня нет зла и презрения, а она от этого зла осталась в одиночестве и от этого одиночества мучилась, а ведь была умная, талантливая. Такие письма Тэсс она посылала, как они написаны!

Не могу понять, как можно быть одинокой до такой степени, когда есть книги, музыка, когда вокруг птицы и звери, природа и цветы, деревья и камни, и всё живое, и можно говорить, и спрашивать, и ждать ответа, и понимать.

А ещё можно писать — это увлекательно.

Уныние — очень большой грех! Нельзя унывать, нельзя, да и невозможно.