Ирэн Шейко - Елена Образцова. Записки в пути. Диалоги [АСТ, 2019]

Операция результата не принесла. Страстная любительница книг, Образцова не могла читать, но даже не это было главным: стало трудно учить новые произведения. Специально для нее переписчики чертили огромные нотные станы, а распечатанные тексты походили на плакаты. Конечно, Елена Васильевна боялась ослепнуть, тем более что не понаслышке знала об этой беде: отец Василий Алексеевич потерял зрение из-за травмы глаз. Но о ее переживаниях было известно только самым близким. На людях Образцова смеялась: «Наконец-то не я слежу за дирижером, а он вместе с оркестром под меня подстраивается!» Зрение Елене Васильевне вернул испанский хирург-офтальмолог, знакомство с которым она считала Божьим подарком.

«Науку не ныть мне преподали два человека, — рассказывала Образцова. — Уже будучи известной певицей, но еще не имея возможности позволить себе СВ, я ехала в купе с мужчиной средних лет и двумя молодыми женщинами. Соседки стали пытать меня о жизни и работе. Я принялась жаловаться:

— Да ужас просто — мужа и ребенка не вижу, все время в разъездах. От постоянного напряжения в любой момент может пропасть голос.

Мужик слушал молча, а потом спросил:

— А в каменоломнях, как я, поработать не хочешь?

И так мне стало стыдно… Другой урок получила от врача. На протяжении сорока лет я мучилась жуткими мигренями: если начинался приступ, сутки, а то и больше, не могла встать с постели. Доктора предполагали, что моя болезнь — следствие блокадной голодухи. Во время очередного приступа вызвала „скорую“. И вот в комнате появляется женщина в белом халате — высоченная и мощная. Я, лежа на диване, причитаю:

— Господи, за что мне эти адские боли?! Никому никогда плохого не желала, зла не делала!

И вдруг врачиха упирает руки в боки и рокочет басом:

— Ах ты бесстыжая баба!

Я от неожиданности чуть с дивана не свалилась.

— Да ты скажи спасибо, что только это! Знаешь, сколько людей годами лежат, прикованные к постели, и кричат от настоящих мук?! Когда у тебя что болит, говори: „Господи, спасибо, что только это!“

Сложно поверить, но боль тут же стала уходить. В течение того года у меня еще случались приступы, но гораздо реже и не такие сильные. А потом я вообще про них забыла. С тех пор, что бы ни случилось, говорю: „Господи, спасибо, что только это!“»

Елена Васильевна и к диагнозу «лейкоз» отнеслась с удивительным спокойствием: «Если Боженька считает, что я еще не все сделала на земле, значит, позволит пожить. А если решит, что мой план выполнен, что ж… Я смерти не боюсь». Нам давала наставление: «Когда помру, не вздумайте плакать обо мне…» Образцова не хотела, чтобы ее уход надолго погрузил нас в горе. Знала, как тяжело выкарабкиваться из омута, в котором сама побывала после смерти любимого Альгиса…

В первый раз Елена Васильевна вышла замуж в двадцать шесть лет за физика-теоретика Вячеслава Макарова. Вскоре родилась дочь, которую по настоянию главы семьи тоже назвали Еленой. Гастроли в зарубежных театрах иногда длились по несколько месяцев. Живя в разлуке с мужем и дочкой, Образцова страшно тосковала, но о том, хорошо ли Слава заботится о ребенке, не переживала. Он был примерным отцом. «И образцовым мужем Образцовой, — всегда, если заходил разговор о Макарове, добавляла Елена Васильевна. — На моих выступлениях в Москве он непременно был в зале — поддерживал. Принимал у нас дома актерские компании».

Альгис Жюрайтис тоже был вхож в дом Макарова и Образцовой. Однажды пятнадцатилетняя Лена сказала матери: «Знаешь, а Альгис в тебя влюблен».

Развод дался очень тяжело. «После развода Лена осталась с отцом. О встречах и речи не было. Если я звонила, она вообще не брала трубку или говорила сухо, обращаясь только по имени-отчеству: „Елена Васильевна“. Она поняла меня, только став взрослой, когда уже сама развелась и снова вышла замуж».

О Жюрайтисе Елена Васильевна могла вспоминать бесконечно. Семнадцать лет с Альгисом она называла самыми счастливыми в своей жизни: «Размолвки случались редко и длились не больше пяти минут. Бывало, сижу надувшись, смотрю в сторону. Он опускается рядом и начинает целовать мои руки. Пытаюсь освободиться, рычу: „Не трогай меня!“ — а он, не прекращая целовать: „Но они же не виноваты!“ Ну и как после этого сердиться?!»

Смерть Альгиса стала ударом, от которого Образцова не могла оправиться больше года. Спасла работа. Она отменила единственное выступление в «Реквиеме» Верди. Боялась, что не сможет петь. А потом была встреча с Романом Виктюком и актерами его театра, ставшая началом ее возрождения к жизни.

На спектакль «Саломея» Елену Васильевну пригласили друзья. Режиссерское решение, игра актеров произвели на нее такое впечатление, что Образцова пошла за кулисы. Обычно она этого не делала, исключение — Монсеррат Кабалье и Алиса Фрейндлих. Дмитрию Бозину, который играл Саломею, Елена Васильевна подарила кольцо. Преподнося подарок, неожиданно для себя самой сказала стоявшему рядом Роману Виктюку: «Как бы я хотела что-нибудь у тебя сыграть!» Виктюк мгновенно отреагировал: «Я подумаю». Позвонил через месяц: «Елена Васильевна, у меня есть для вас роль».

Читку пьесы «Антонио фон Эльба» Ренато Майнарди устроили дома у Образцовой. Приехала половина труппы. Когда Роман Григорьевич, прочтя последнюю страницу текста, вопросительно посмотрел на хозяйку, та кивнула: «Да, я буду играть».

Дав согласие, Елена Васильевна села на жесточайшую диету и сбросила двадцать восемь килограммов. И когда осенью появилась на первой репетиции, все ахнули: Образцова помолодела лет на двадцать.

Спектакль имел оглушительный успех.

Мечта Образцовой сыграть еще в одном спектакле Виктюка осуществилась спустя двенадцать лет после «Антонио фон Эльбы». Весной 2012 года Роман Григорьевич приступил к работе над спектаклем «Реквием по Радамесу», где главные роли достались Образцовой и двум примам Театра сатиры — Ольге Аросевой и Вере Васильевой.

Накануне первой читки директор театра Мамед Агаев переживал: «В том, что все сложится с Верочкой, я нисколько не сомневаюсь. Она — ангел. А вот у Аросевой характер — ого-го! Вряд ли ей понравится перспектива делить пьедестал с пришлым человеком».

На читку Елена Васильевна отправилась с младшей из своих любимиц — той-пуделихой Манон. Остальное семейство: Кармен, Мишель и Мюзетте остались на даче.

Увидев на руках Образцовой собаку, Аросева рассказала историю, как несколько лет назад подобрала на Минском шоссе выброшенного на ее глазах из машины колли: «Выходила, назвала Колей, дала свою фамилию. Завтра очередная годовщина, как он поселился в моем доме. Мы считаем эту дату днем рождения Коли Аросева». После читки Образцова скомандовала: «Наташа, поехали в собачий магазин!» Консервы, «хрустики», мячики и косточки еле поместились в огромный мешок. Заехав в продуктовый, прикупили еще палку вареной колбасы и круг сыра. На следующее утро подарки для Коли Аросева были преподнесены хозяйке: «Поздравьте его с днем рождения от имени Манон, Кармен, Мишель и Мюзетты!»