Григорий Гнесин - Воспоминания бродячего певца. Литературное наследие

В тумане путь. Опасен шаг.
Как будто 106 106 Здесь и далее в текст внесены поправки карандашом, уже после написания варианта чернилами. Первоначальный вариант: «Я слышу». крыльев трепетанье
Иль 107 107 Первоначальный вариант: «И». волн скользящих лепетанье,
И вздохи непонятных саг… 108 108 Первоначальный вариант: «И тень, как будто горных саг…».

Не знаю я, что предо мной…
Быть может, это море плещет,
Тревожный 109 109 Первоначальный вариант: «И это». ветер парус хлещет
И мой вещает 110 110 Первоначальный вариант: «Ища в просторе». путь иной…

Быть может, я достиг долин,
Где освежительной струёю
Источник бьётся над землёю,
И это – горный властелин –

Орёл крылом разит простор,
И эта песня – гимн весенний.
А может быть, туман сомнений
Несёт мне вещий приговор…

И царство смерти предо мной
В двух-трёх шагах дымится кровью…
Уже я близок к изголовью!
То тихо плещет кровь струёй,

То крыльев смерти слышен шум,
Та песня – сердца содроганье…
Идти иль нет? Молчит сознанье…
Мой разум мрачен и угрюм!

Хотелось б сердцу отдохнуть
От завлекающей тревоги… 111 111 Первоначальный вариант: «Но не одев смертельной тоги».
Пора идти!.. Но нет дороги!
Опасен шаг…В тумане путь!

В ночной тишине каждый звук монотонный
Звучит, точно колокол. В совести сонной
На стук этот – эхом мой страх отзывается,
И в сонмы видений ночных расплывается…
Опять зазвучало… Опять эти муки!..
Откуда они – эти злобные звуки?!
Не черви ль упорные дерево точат,
В ночной тишине мне о смерти пророчат?

В одежде белоснежной из пены невесомой
Волна бежит на берег, беспечно молодая…
К могучему утёсу бессильно припадая,
Лобзая камень моря с влюблённою истомой,
И нежится, и плачет, объятий ожидая…
В одежде невесомой из пены белоснежной,
Утесом горделивым отброшена сурово,
Она бежит и плачет… Но в мире нет другого,
Кто б был его прекрасней!.. И с верой безнадежной,
Она, полна печали, к нему стремится снова!..

Бывают дни, когда в душе усталой,
Как будто оживлён волшебною игрой, –
Проснётся ласковый, цветистый, как опалы –
Неспетых песен рой…
Когда-то… в юности я песен знал немало,
И лучшие я скрыл во имя светлых дней…
Но не пришли те дни… Жизнь таяла, сгорала…
И смех отчаянья – был песнею моей!..
И вот, когда любви улыбка – на мгновенье
Безмолвно и светло мелькнёт передо мной, –
Тогда из глубины, как слёзы откровенья, –
Прольётся песен рой незримою волной…
И в эти дни – в стране обетованной
Меня ведёт – надежд развёрнутая нить…
И жизнь, мне кажется, становится желанной,
И я хочу – любить!..

Быв скован цепью кудрявых грёз,
Я задыхался от горьких слёз.
Эх, кабы мог я оковы снять,
Над морем смерти орлом летать!
И мощь в себе я вдруг ощутил,
И цепь мечтаний я вмиг разбил…
Над морем смерти я стал парить,
Простор и волю, и жизнь любить…
Но вот из тучи – огнём стрела
Летит навстречу – убить орла…
Крыло трепещет… в крови вся грудь…
Клокочет море… мой кончен путь!
Эх, кабы цепи, да в эту ночь
Меня подняли от моря прочь!
Я снова полон кровавых слёз,
Зачем я сбросил цепь дивных грёз?

Грозы колесница гремит в облаках
И рвутся могучие кони.
Под гневом богини рождается страх…
Улыбка змеится на мрачных устах…
И ей ли бояться погони?

Меж тем, на востоке, умывшись росой,
Лучистым мечом потрясая,
Бог Солнце в погоню спешит за грозой…
И хмурые тучи легли полосой,
В тумане богиню скрывая…

И к западу мчатся… И вот их уж нет!
Привет победителю-Богу!
И льётся отвсюду серебряный свет,
И радужной лентою мир разодет,
Закутан в лазурную тогу!

Опять надвинулись седые облака
И снова от меня сиянье дня закрыли…
И птица старая – унылая тоска
Расправила опять свои стальные крылья.

Опять сижу один… Свеча едва горит…
Большая голова склоняется всё ниже…
А птица чёрная в окно мое стучит
И бьётся об стекло, и каркает «Впусти же!»

Мы в недрах родились свободных облаков;
Дождём рассыпались мы в высохших долинах…
А на горах седых, в подоблачных вершинах
Из глуби сумрачных безжизненных снегов
Давно текут ручьи, питая лес сухой…
И мы, свободные, в одно сольёмся с ними,
И вместе протечём потоками большими,
Разрушим вместе мы преграды пред собой!

Смерти нирвана, как дно океана,
Тайною манит бесстрастной…
Дни без просвета, как тучи средь лета,
Тянутся вдаль безучастно…

Муки людские, как волны морские,
Катятся в вихре потока…
Счастье ж земное, как солнце дневное
Где-то далёко…далёко…

В ущелье сырое, безвыходно тесное
Луч солнца проник. И, к утёсам прильнувши,
Лобзаньем своим обратил он в чудесное
Мир мрака и скорби…
И филин уснувший
Проснулся от света, и, света боящийся,
Он ринулся в пропасть…
Вверху же в ущелье
Бежал этот луч полосою светящейся,
И птицы, и камни о нём только пели!

В дупле бездонном, в лесу дремучем
Живёт несчастье, и ядом жгучим
Блестящих в мраке кривых лучей,
Бегущим в воздух из недр очей,
Всё умерщвляет…
И лес живой
Трепещет в страхе сухой листвой;
И змей, и птицы ложатся рядом,
И оба гибнут под тяжким градом
Лучей слепящих… И в тьме ночной
Всё слышны стоны да ветра вой.

На кладбище лесном, средь зелени ветвистой,
Среди затоптанных, заброшенных могил,
В тени сосны, печальной и душистой,
Свою мечту я хоронил.
Живая иволга рыданьем заливалась;
Кукушка плакала уныло за рекой…
И смерти песня глухо раздавалась,
Звуча знакомою тоской…
И поднялись цветы навстречу новой гостье;
И лес, шумящий лес, в печали слёзы лил,
Когда в вечерний час на брошенном погосте
Свою мечту я хоронил.

Докучливой рукой мороз в окно стучится…
Кружится яркий снег в расщелине домов,
Ложится полосой меж морем облаков
И черною землёй…
Мне душно, мне не спится!
Деревья голые дрожат. На их верхушках
Повис тяжёлый снег… от плошек льётся свет…
Старуха умерла… её сухой скелет
Безжизненно застыл на сморщенных подушках…
Недвижная, она лежит в своей постели,
И слёзы на щеках застыли, как роса…
Под окнами лежит сугробов полоса…
Весёлые огни ещё не догорели…