Алиса Коонен - Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950

Вместе с героиней за полвека меняется и ее почерк – от гимназически аккуратного до вольнолюбиво-стихийного. О последнем во второй половине 1960‐х годов Н. Я. Берковский напишет А. Г. Коонен в письме: «…выловить из него иной раз иную фразу – это горький и долгий труд» 10 10 Берковский Н. Я. Письма к Алисе Коонен / Публ., подгот. текста и примеч. Л. А. Николаевой-Ниновой // Звезда. М., 2001. № 4. С. 152. . О почерке, как и о манере править свой текст, в послесловии к книге кооненовских воспоминаний особо скажет и ее редактор Ю. С. Рыбаков: «Править аккуратно она не умела. Своим готическим, как она говорила, почерком, который сама с трудом разбирала, она пачкала рукопись безбожно: вписывала слова прямо поверх слова, ставила слово на полях, а потом долго искала – в какое же место оно предназначено» 11 11 Рыбаков Ю. Последняя премьера // Коонен А. Г. Страницы жизни. С. 443. .

Рефлексия, вообще свойственная Алисе Коонен, посещала ее и в связи с ведением дневника. 28 июня 1907 года она записывает: «Иногда мне кажется, что пора прекратить дневник, что все, что я пишу здесь, – совсем не нужно и не важно, а важно что-то другое, что сидит во мне, чего я боюсь и о чем не смею писать». Но проходит неделя – и привычка берет верх, Коонен продолжает с рвением фиксировать в дневнике значительное и проходное.

Как и в своих письмах, в дневниках Коонен нередко прибегает к схематичным рисункам: лиц – анфас и в профиль, фигур, причесок. Осенью 1916 года, размышляя о том, что будет с Камерным театром, если не удастся достать денег, чертит большой жирный крест. Весной 1924 года, за несколько дней до премьеры «Грозы» А. Н. Островского, испещряет целую страницу дневника картинками с подписями: «молния», «гром», «я распростертая», «гроза», «солнце», «Таиров», «тучи», «сцена».

Среди листов, относящихся к определенному периоду, иногда могут затесаться страницы дневника совсем другой эпохи. Так, между дневниковыми записями 1924 года оказался лист, датированный апрелем–маем 1943 года, сам же дневник за этот промежуток времени (эпоха пребывания Камерного театра в эвакуации в Барнауле) не сохранился, но теперь можно быть твердо уверенными: он существовал.

И совсем уж со странными вещами приходилось сталкиваться порой публикатору – так, встреча нового 1922 года описана у А. Г. Коонен дважды: изложены одни и те же события, упоминаются одни и те же люди, но в несколько отличающихся выражениях, как будто один из двух вариантов – черновик мемуаров или подсобный для них материал.

Сопоставление дат окончания одной тетради и начала следующей рождает подозрение, что между некоторыми из них вполне могла существовать даже не одна, а две или несколько тетрадей, после 1925 года такие лакуны становятся просто огромными, величиной в несколько лет.

Еще раз подчеркнем: предположение, что все недостающие тетради были уничтожены самой А. Г. Коонен в процессе «работы над архивом», вполне логично, поскольку внучатый племянник Коонен А. Б. Чижов утверждает, что после смерти актрисы все обнаруженные дневники были переданы его матерью Н. С. Сухоцкой (дочь родной сестры А. Г. Коонен) в РГАЛИ. Однако в частных руках все же оказались три ранние и две поздние дневниковые тетради Коонен, оставшиеся у машинистки в период создания мемуаров, – эти тетради после смерти машинистки, примерно в 1989–1990 годах, были переданы Г. А. Бальской в ЦНБ СТД, лично директору библиотеки В. П. Нечаеву 12 12 Подробнее см.: Нечаев В. П. В поисках себя // Три тетрадки Алисы Коонен. С. 9–10. . Теперь уже нельзя исключать, что когда-нибудь могут обнаружиться и другие из недостающих тетрадей.

Отдельно следует сказать, что числа и дни недели в записях А. Г. Коонен довольно редко соответствуют друг другу. Практически невозможно понять, когда автор ошибается в числе, а когда в дне недели (в книге публикуется так, как написано в оригинале).

Прямо среди дневниковых записей или в конце тетрадей неоднократно встречаются, скажем, перечни французских слов с переводом, французские выражения, названия магазинов и кафе Парижа с комментариями, как до них добраться, календари на месяц, расписанные от руки (в иные моменты дневник используется еще и как блокнот, записная книжка), переписанные стихотворения (например, А. А. Блока «О, весна без конца и без краю…» под названием «Принимаю» и К. Д. Бальмонта «В моем саду»), перечень экспонатов Берлинского и Дрезденского музеев, хозяйственные записи и заметки, делавшиеся на репетициях или для репетиций, а в более поздние годы, например, при сборах на отдых или в санаторий. Очевидно, текущая дневниковая тетрадь неизменно находилась у А. Г. Коонен под рукой. Потому-то и кажется, что при такой привычке автора к постоянной фиксации внешней и внутренней жизни вряд ли могли случаться естественные перерывы в ведении дневника протяженностью в годы. И если потерянное иногда находится, то уничтоженного не восстановить.

Самая первая дневниковая тетрадка Алисы Коонен, открывающая книгу и относящаяся еще к гимназической эпохе (1904), поддается комментированию с огромным трудом. Целый ряд лиц, здесь упоминаемых, и часто только по имени, выявить не удалось. Среди сохранившегося отсутствует тетрадь, где могло бы быть описано поступление юной Коонен в Школу Художественного театра, как и первые впечатления от В. И. Качалова на сцене и в жизни. За гимназическими сразу следуют записи об участии А. Г. Коонен в европейских гастролях МХТ 1906 года. И все же массив дневников, относящихся к эпохе пребывания в стенах МХТ 13 13 …эпохе пребывания в стенах МХТ … – Этому периоду жизни и творчества А. Г. Коонен посвящена диссертация на соискание степени кандидата искусствоведения: Коган А. В. Алиса Коонен: Начало пути. М., 2004. , сохранился, по-видимому, наиболее полно, хотя и не избежал прореживания, – тем не менее объем этих записей составляет едва ли не больше половины книги, тогда как охватывают они только восемь лет, с 1906 по 1913 год.

В ранних дневниках Алисы Коонен чрезвычайно отчетлива чеховская интонация, порой слышен ритм чеховских пьес, к тому же встречается множество скрытых или закавыченных цитат из них. Чаще всего приводятся реплики из «Дяди Вани» и «Вишневого сада», про «Три сестры» же иногда кажется, что юная Алиса Коонен в этой пьесе растворена и существует в повседневной жизни, отождествляя себя с героинями, то с Ириной, то с Машей.