Михаил Бондаренко - Ромул

По версии Дионисия Галикарнасского, битва эта завершилась с наступлением ночи и не принесла победы ни одной из сторон. В последующие дни изнурённые войной сабины и римляне стали всё больше думать о примирении, но не осмеливались начать переговоры, поскольку каждая из сторон не считала возможным идти на уступки неприятелю. В этой ситуации похищенные сабинянки собрались в укромном месте и, посоветовавшись, по предложению уже упоминавшейся Герсилии, решили сами начать переговоры о перемирии. Затем они отправились в римский сенат и попросили у старейшин разрешения встретиться с сородичами, чтобы склонить тех к миру. Получив одобрение сенаторов, женщины организовали посольство, которое возглавила Герсилия. Облачившись в траурные одежды, с грудными детьми на руках, стеная и плача как можно громче, они подошли к сабинскому лагерю. Собрав ради женщин совет во главе с царём Титом Тацием, приняв их и выслушав доводы предводительницы посольства Герсилии, молившей о мире, сабины пообещали сделать всё возможное для прекращения войны. Посоветовавшись между собой после ухода женщин, они решили заключить с римлянами мирный договор 290.

По другой, более распространённой версии, в тот же день, после молитвы Ромула с просьбой остановить бегство римских воинов и обета воздвигнуть храм Юпитера Статора, римляне и сабины вновь намеревались сойтись в кровопролитном бою, но тут в разрыв между двумя армиями бросилась толпа похищенных женщин и остановила сражение. Плутарх пишет, что «отовсюду разом появились похищенные дочери сабинян и с криком, с воплями, сквозь гущу вооружённых воинов, по трупам, словно вдохновляемые божеством, ринулись к своим мужьям и отцам. Одни прижимали к груди крохотных детей, другие, распустив волосы, с мольбою протягивали их вперёд, и все взывали то к сабинянам, то к римлянам, окликая их самыми ласковыми именами. И те, и другие не выдержали и подались назад, освободив женщинам место меж двумя боевыми линиями, и жалобный их плач достигал последних рядов, и горячее сострадание вызывали и вид их и, ещё в большей мере, речи, начавшиеся упрёками, справедливыми и откровенными, а закончившиеся просьбами и заклинаниями» 291. Женщины, обращаясь то к отцам и братьям, то к мужьям, молили обе враждующие стороны унять гнев и примириться: «Если вы стыдитесь свойства между собой, если брачный союз вам претит, на нас обратите свой гнев: мы — причина войны, причина ран и гибели наших мужей и отцов; лучше умрём, чем останемся жить без одних иль других, вдовами или сиротами» 292. Воины обеих армий застыли, как громом поражённые, и опустили оружие. Овидий создал замечательную поэтическую реконструкцию этого события, особо выделяя роль сабинянки Герсилии:

Вот так благодаря женщинам римляне и сабины заключили перемирие, а затем уже Ромул и Тит Таций непосредственно вступили в переговоры. Место, где было достигнуто соглашение, впоследствии назвали Комицием, «ибо “сходиться” по-латыни “комир е”[comire]» 294.

По свидетельству Дионисия Галикарнасского, между царём римлян и царём сабинов был заключён договор о дружбе на следующих условиях: «Быть царями над римлянами Ромулу и Тацию, облечёнными равными полномочиями и пользующимися равными почестями, а городу — называться по его основателю, сохранив наименование “Рим”, каждого из граждан в нём по отдельности, как и прежде, называть римлянином, всем же сообща иметь одно определение и по родине Тация (городу Куры. — М. Б.) именоваться квиритами 295. А желающим из числа сабинян предоставить гражданство в Риме с совместными святынями и будучи распределёнными по куриям и трибам» 296. Кроме того, в договоре было указано, что сабинянки, изъявившие желание остаться в Риме, освобождаются от всякой домашней работы, кроме прядения шерсти: «Пусть жена не мелет муку для римлянина и не варит ему пищу» 297. По Плутарху, впоследствии в Риме также установился обычай, согласно которому невеста сама не должна переступать порог спальни, но чтобы жених вносил её на руках, подобно сабинянкам, приведённым в дома мужей не по своей воле. Разделять же волосы невесты на пробор остриём копья было принято в знак того, что первые жёны римлян были добыты с помощью оружия 298.