Александр Сенкевич - Венедикт Ерофеев: Человек нездешний

Весной 1942 года, чтобы как-то выжить, дети перекапывали огороды, чтобы найти оставшиеся в земле мёрзлые картофелины. Колхоз дал им полмешка ржи. Ближайшая мельница была от дома, где они поселились, за несколько километров. Из последних сил пришлось до неё добираться, ведь из муки с добавленной в неё картошкой Анна Андреевна напекла большое количество драников или, как ещё их называют, дерунов. Поколение детей, родившихся незадолго до войны, хорошо их помнит. Иногда бабушка Дарья Матвеевна Гущина приносила им немного еды. Анна Андреевна работала в колхозе, а Тамара устроилась на почту. Одиннадцатилетняя Нина и четырнадцатилетний Юра занимались огородами и заготовкой дров — корчевали пни. Это была самая тяжёлая работа, для которой использовались лопаты, топор, пила, лом и двухколёсная тачка. Вся тяжесть корчевания пней в основном легла на Юрия, Нина лишь помогала. Дрова, бережно уложенные в поленницу, хранились в сарае.

Нина Васильевна в разговоре со мной в связи с заготовкой дров вспомнила историю, рассказанную её матерью. В Елшанке овдовела Фрося, красивая и молодая женщина. К ней вскоре посватался тщедушный и невзрачный мужичонка. И Фрося, на удивление всего села, вышла за него замуж. И вышла не по любви, а, как она чистосердечно призналась подругам, из-за дров. В Елшанке проблема с дровами была из острейших. Ведь леса поблизости не было, кругом расстилалась степь.

Как-то в селе справляли свадьбу. Боря и Вена побежали смотреть на новобрачных. В избу детей не пустили, и они прильнули к окнам. Увидев заставленные едой столы, Боря, как старший брат, успокоил младшего Венедикта: «Не переживай, Венка, мы тоже будем жениться!» Вот такую незамысловатую и трогательную историю сохранила в своей памяти Нина Васильевна о военном детстве своих младших братьев.

Веночке, как самому маленькому, досталось больше всех. Взрослым было нестерпимо больно смотреть на его вытянувшуюся в вышину отощавшую фигурку и на бледное, обострившееся от голода лицо с запавшими глазами. Однако он держался как взрослый. Не канючил, не капризничал. Он рос, как вспоминала его сестра Тамара, «немного замкнутым, тихим».

В ноябре 1943 года наконец-то приехал отец. Причём совершенно неожиданно. Понимал, что ещё одну зиму его семья не переживёт. Пропуск на проезд до станции Хибины, места его службы, он выхлопотал на жену и почти на всех своих чад, кроме младшего сына. Проездные документы выдавали только на четверых детей. Ехали поездом с обычной пересадкой в Москве. Венедикта, которому шёл уже шестой год, везли зайцем на самой верхней, третьей полке, заставленной чемоданами и мешками.

По приезде в Хибины их жизнь более или менее стала налаживаться. Анна Андреевна работала в станционном магазине приёмщицей рыбы. Её старшая дочь Тамара уехала в Кировск. Там она устроилась на узел связи. По выходным часто наведывалась к родным. Венедикт уже не только читал, но и писал. К тому же неплохо рисовал. Рисунки его большей частью были на политические темы. Его любимая сестра Тамара вспоминала: «Он искренне удивлялся, когда я не узнавала, кто у него сидит за круглым столом, и объяснял мне, бестолковой: “Вот это Сталин, это — Молотов, это — Черчилль, это Иден” и т. д.» 11.

Расскажу одну забавную историю того времени, обратившись снова к «Воспоминаниям» Тамары Васильевны: «Когда я спросила его однажды: “Что ты, Веночка, всё пишешь и пишешь?” — он поднял на меня глаза и совершенно серьёзно сказал: “Записки сумасшедшего”. Этот случай стал у нас в семье как анекдот. А в общем-то всё объяснялось просто: откуда-то появился в нашем доме объёмистый том сочинений Гоголя. Вена любил его перелистовать. Вот и подобрал название, которое ему понравилось» 12.

Приближалось время учиться грамоте. В те годы в начальную школу принимали с восьми лет. Анна Андреевна уговорила учительницу, и Венедикт пошёл в школу вместе с братом Борисом, хотя ему ещё не исполнилось семи лет. В сущности говоря, в первых классах ему нечего было делать. Что и подтвердил разговор учительницы с Анной Андреевной.

Жизнь семьи Ерофеевых по условиям военного времени была не хуже и не лучше, чем у других железнодорожников. И вдруг неожиданно пошли неприятности. В октябре 1944 года главе семейства Василию Васильевичу объявили выговор за «ослабление контроля за транспортными агентами». Он был понижен в должности до дежурного по дистанции. Затем летом 1945 года «по доносу станционной уборщицы В. В. Ерофеев за злоупотребления с продажей пассажирских билетов на ст. Хибины временно переводится на работу в железнодорожный карьер (пост “1276 км”)» 1.

5 июля 1945 года во время дежурства Василия Ерофеева одна из платформ с песком в карьере сошла с рельсов.

Обошлось без жертв, но, учитывая психоз военного времени и в связи с этим существующую в стране шпиономанию, а также желание начальства найти крайнего, взвалив на него свой недосмотр, в преднамеренном вредительстве (статья 58 УК РСФСР 1926 года) обвинили Василия Васильевича Ерофеева. Его немедленно арестовали и увезли в Петрозаводск. Следствие шло семь месяцев 2.

Тамара Васильевна вспоминала: «Когда я приехала в Хибины, мама рассказала мне, что был у них обыск: всё перевернули в доме вверх дном, искали улики — переписку с заграницей» 3.

Юрий съездил на суд и привёз новость: оказывается, отца приговорили за контрреволюционную пропаганду по статье 50-10, часть 2 УК РСФСР к пяти годам лишения свободы с последующим поражением в правах сроком на три года без конфискации имущества за отсутствием такового 4. Припомнили Василию Васильевичу и его отца Василия Константиновича, и брата Николая, крёстного Тамары Васильевны, арестованного в 1937 году.

Евгений Шталь, скрупулёзный исследователь жизни и творчества Венедикта Ерофеева, в своей книге «Венедикт Ерофеев: Писатель и его окружение» приводит текст доноса на его отца: «Будучи начальником станции Хибины, систематически занимался контрреволюционной агитацией среди подчинённых ему работников и других лиц, проживающих на станции Хибины. Так, он восхвалял силу и мощь армии фашистской Германии, одновременно клеветал на силу и мощь Красной армии и её полководцев. Высказывал пораженческие настроения Советского Союза в войне с фашистской Германией. Восхвалял жизнь и быт трудящихся при царском строе, высказывал клеветнические измышления на жизнь и быт рабочих Советского Союза и клеветал на ведение колхозной системы хозяйства: “При царе крестьяне жили хорошо. Сейчас народ голодает. Нам нечего воевать без толку. У немцев первоклассная техника, у солдат хорошая выучка. За работу в колхозе [люди] ничего не получали”» 5.