Анатолий Мосин - Книга памяти: Екатеринбург репрессированный 1917 — сер. 1980-х гг. Т.2

«Помню, мне шел седьмой год, мы с мамой к шести утра отправились к этой самой тюрьме, чтобы занять очередь для того, чтобы отдать передачу. Вся площадь (теперь площадь Обороны) была занята людьми, ожидающими очереди на передачу родственникам. С мамой сидели мы долго, и уже в полдень выкрикнули ее и спросили, кому она несет передачу, хотя при записи она сообщила, что передача для ее матери и сестры Хомутовых. Мама со мной подошла к окошечку проходной. Снова появился охранник, вышедший из проходной, и пригласил мать во двор тюрьмы, а мне приказал вернуться на то место, где мы сидели на полянке. Я вернулся, долго сидел, хотелось есть и пить, площадь опустела, а я сидел и ждал. Уже к вечеру снова появился охранник и, подходя ко мне, сказал, что мама долго не придет и чтобы я шел домой. Для ребенка это не ближний путь — шагать от площади 2-й тюрьмы до конца улицы Карла Либкнехта. Долго я шел, шел, еще ничего не понимая. Отец был дома — он спросил меня, почему я один. Я все рассказал и тогда разревелся — ведь, как я понял, маму арестовали […]» 26 26 Некрасов В. Прошедшие века останутся в душе… (воспоминания потомственного екатеринбужца) // Уральская старина. Литературно-краеведческие записки. Вып. 8. Екатеринбург, 2006. С. 12. .

В воспоминаниях Василия Некрасова сохранилась схема расположения основного здания арестного дома, его двора со всеми хозяйственными постройками, домами коменданта, караульного и выездного наряда. Также обозначены две липовых аллеи, одна из которых вместе с рядом расположенной кирпичной стеной сохранилась до наших дней, они являются немыми свидетелями событий тех лет, возможно и расстрелов, которые происходили в подвалах или дворе арестного дома. Эти факты требуют своего документального подтверждения.

Упоминается арестный дом и имена его узников в публикации Владимира Филатова, постоянного автора журнала «Урал»: «Чекистская репрессивная машина работала споро. Многим были приготовлены места в двух исправительных домах, двери которых открывались только в одну сторону. Один дом создали возле Ивановского кладбища, второй — в квартале улиц Декабристов — Тверитина и Обсерваторской — Кузнечной. Заместитель председателя ГубЧК, некая Штальберг, днем выносила смертные приговоры, а ночью спускалась в подвалы и приводила их в исполнение» 27 27 Филатов Владимир. «Пусть наша жизнь всегда будет воскресеньем». Уральские студенты под следствием ГубЧК // Урал. 2012. №9. URL: http://uraljournal.ru/work-2012-9-416. .

29 мая 1922 г. в городе прошли массовые аресты. Среди арестованных был Эдуард Ромуальдович Гусарский. Он умер от сыпного тифа 14 августа в доме заключенных №2.

Также им приводится интересный факт об издании арестованными студентами рукописного литературного сборника «Порыв»: «Заключенные, люди образованные и интеллигентные, ожидая своей участи, издавали рукописный литературный сборник „Порыв“ под редакцией заведующего учебно-воспитательной частью А. В. Лебедева. В нем они и почтили память умершего товарища, написав, что покойный окончил два факультета Киевского университета: медицинский и юридический; что в молодости много путешествовал по Америке, Индии, Африке, побывал почти во всех европейских странах; что на Урал приехал с Веймарном и был его ближайшим сотрудником по образованию канцелярии и лабораторий в Горном институте, потом и в Уральском университете. „Мир твоему праху работник науки“, — скорбно закончили некролог сидельцы камеры №1, возможно, завидуя покойному» 28 28 Там же. .

Василий Некрасов вспоминает, что с конца 1920-х гг. тюрьма стала женской. «В 30-е годы там содержались женщины, проходящие по политическим делам, в основном — родственницы „врагов народа“: местных и уездных купцов и промышленников, а затем — и репрессированных деятелей советской власти». Здание использовалось органами НКВД и МВД вплоть до 1953 г. После этого комплекс передали городской больнице №27 29 29 Некрасов В. Арестный дом Екатеринбурга // Уральская старина. Литературно-краеведческие записки. Вып. 10. Екатеринбург, 2008. С. 252—253. .

Несмотря на замечание, сделанное Василием Некрасовым, о том, что тюрьма с конца 1920-х стала женской, известно, что в ней содержались не только женщины. Так, в последующие 30-е гг. в арестном доме содержались несколько десятков человек, обвиненных в том, что они являлись участниками контрреволюционной белогвардейской террористической организации, существовавшей в городе Свердловске, и на протяжении ряда лет проводили подрывную вредительскую работу, подготовляли террористические акты над руководителями партии и правительства. Всего по делу 30 30 ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 15754 (старый номер Д. 16822). Т. 1, 2. Л. 1—447. проходило 88 человек, в том числе основатель Свердловского зоопарка — Валерий Николаевич Шлезигер . Все они были расстреляны в один день — 7 марта 1938 г. По протоколам допросов 44 человека находились в заключении именно в этом арестном доме (тюрьме №2). Это были люди совершенно разных профессий, случайным образом собранные вместе, — парикмахер, служащие (более десяти бухгалтеров), рабочие строительных специальностей, учителя, священник и дьякон Михайловской церкви и Свято-Троицкой церкви и уже упомянутый Валерий Николаевич Шлезигер, заведующий зоочастью Свердловского зоопарка.

После этого массового расстрела кощунственно звучат строки Определения №488 Военного трибунала Уральского военного округа 31 31 ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 15754 (старый номер Д. 16822). Т. 8. Л. 289—292. : « […] рассмотрев в заседании от 6 апреля 1956 года протест в порядке надзора Военного прокурора Уральского военного округа на постановление тройки УНКВД Свердловской области от 26 февраля и 14 марта 1938 года, на основании которого расстреляны с конфискацией лично принадлежавшего им имущества (далее имена 88 расстрелянных, смотри именные справки на узников арестного дома в Приложении).

Военный прокурор в своем протесте указывает, что Нехаев, Клепков, Костин и другие, все 88 человек по данному делу были арестованы без санкции прокурора, без всяких объективных доказательств виновности каждого и обвинения на основании только их неконкретных и противоречивых признательных показаний, за исключением Семенчик, Иноземцева, Войтехова, Белоусова, Продан, Белоусова Б. и Саковича, которые виновными себя не признали […] Произведенной по делу проверкой в 1955—1956 гг. установлено, что никаких данных о существовании в городе Свердловске белогвардейской контрреволюционной организации , в принадлежности к которой обвинялись Нехаев, Клепков, Костин и все остальные по данному делу лица, соответствующие органы не имеют, что указанная организация в которой, якобы, состояли все арестованные по данному делу лица создана искусственно и следственные материалы сфальсифицированы бывшими сотрудниками УНКВД […]».