Александр Красовицкий - Императив. Беседы в Лясках

— Он строил только жилье, или в Варшаве есть и другие его здания?

— Есть и другие, он принимал участие во многих монументальных стройках, но больше как инженер-конструктор, организатор, не как архитектор. Он оперный театр, центральный вокзал довоенный строил, наш Дом радио. Я помню, он хотел, конечно, чтобы я пошел по его стопам, поэтому возил меня, показывал мне все эти стройки и говорил: вот, посмотри, как это надо делать.

С Агнешкой Холланд, Анджеем Вайдой и др., 1996 г.

— Мы поговорили о восстании, которое подавили, и я понимаю, что, кроме того, что был запрет на разговор о лидерах восстания, была, наверное, в обществе ситуация, когда было больно говорить о том, что произошло?

— Да. Но с 1956 года это было первое, о чем люди начали кричать. Вайда снял тогда картину «Канал» (1957), которая была первым таким криком… Он, конечно, говорит только о страдании участников восстания, он ничего о политике не говорит. Но он говорит и о том, что это было безнадежно, что они дошли до решетки и некуда им дальше идти. Это разрешили снять в момент «оттепели». Но это тоже был перелом, впервые можно было о Варшавском восстании говорить открыто. Потом сам Вайда снял в своей картине «Невинные чародеи» (1960) сцену, которую он, конечно, знал, что цензура вырежет, и она вырезала, в которой молодые люди после пьяной вечеринки утром проходят мимо кладбища, а там на кладбище кто-то с молотком пробует вернуть надписи, которые там были. Потому что коммунисты «воровали» могилы — надписи на могилах людей, участвовавших в восстании, переделывали так, чтобы казалось, будто они принадлежали к левым организациям. А на самом деле левых почти не было, хотя, конечно, они тоже принимали участие в восстании. Там на могилах надписи изменяли так, чтобы их героев было больше, а люди хотели своих героев отвоевать. Это была, конечно, очень комическая сцена, но одновременно и трагическая. Но цензура это вырезала.

— Поговорим о семейных ценностях и о личном. Вот вы построили большой-большой дом, и у вас всегда бывает очень много людей. Это, очевидно, не случайность, а такое ваше…

— …желание, безусловно.

— Почему?

— Вы знаете, мне кажется, что иметь — это приятно, но делиться — это еще приятнее, так что даже с такой почти альтруистической точки зрения я чувствую радость, что могу себе это позволить. У меня долгие годы не было своего дома, а сейчас я могу принимать здесь гостей, у меня за круглым столом часто сидит много людей, интересные дискуссии иногда проходят. Это мое достижение, что это я могу себе позволить и что это у меня происходит. Это просто идея: делиться — это еще более приятно, чем иметь.

— А сколько у вас тут за все годы было студентов?

— Тысячи.

— А актеров?

Зимний сад, в котором Кшиштоф Занусси проводит занятия со студентами

— Много, потому что здесь мы проводим репетиции. Актеры из разных стран, разных театров. От бурятов (это была экзотика) до немцев, итальянцев. Много русских.

— И здесь репетировали?

— Да, здесь, и жили здесь. Там комнатка за кухней — это уже в память Золотухина, известных актеров, кто здесь проживал. Последнюю на сегодня пьесу я поставил в Литве, поэтому здесь жили литовские актеры, очень интересный опыт. Это просто репетиции, но это очень ускоряет работу, потому что с утра до вечера можно репетировать. И здесь тоже сидим за общим столом, так что незнакомые люди могут подружиться, сблизиться.

— А десять собак в доме почему?

— Мы не хотели столько собак, но, знаете, где большой сад — это не проблема, одной собакой больше, одной меньше. И нам люди подбрасывают собак и кошек, что делать.

— В том числе тех, которых иначе уничтожили бы?

— Ну конечно, там есть одна, которая появилась просто от ветеринара: владелец хотел ее усыпить, потому что она больна эпилепсией. А жена спросила, почему люди могут жить с эпилепсией, а собаки не могут? А врач пояснил, что надо давать два раза в день лекарства, «Люминал» для сна, иначе будут припадки. И жена сказала, что она может делать это. И тогда владелец с радостью отдал эту собаку. Она у нас прожила 7 лет, и я шучу, что мы ей 7 лет жизни подарили, но на самом деле не семь, а три с половиной, потому что три с половиной она спит.

— Церковь, которую вы строите?

— Она уже почти закончена. Это тоже такая неожиданность в нашей жизни, этого никто не планировал. Если хочу пошутить, то говорю, что семья моей жены построила много монастырей и церквей, но все остались в Украине. Поэтому, наверное, она место для парковки всегда находит, а я никогда. Ну и надо построить церковь, может тогда и для меня будут находиться места для парковки. Но это, конечно, ерунда, награды никакой не бывает на этой земле.

У нас был такой дачный дом в деревне за Варшавой, в 140 километрах, очень красивое место и очень красивый дом. Это на юг, над Вислой, Казимеш-Дольны. Ренессансный город, а у нас там в 6–7 километрах от города на холме был наш очень красивый дом (если успею, покажу вам фото). Это была наша огромная любовь, постройка 80-х годов.

Собака, больная эпилепсией, которую удалось спасти

Но сама деревня была очень несчастная. Туда немцы пришли в 1939-м, выбрали 30 самых лучших хозяев и похвалили их. И как обычно, нашлись 2–3 очень обиженных, потому что их не выбрали, а они считали себя лучшими хозяевами, чем те, которых наградили. А через неделю явились СС и всех этих 30 хозяев уничтожили. И приехали колонисты из Саксонии, поселились там. И это было начало заселения этой прекрасной земли — это уже в направлении Украины, чернозем и лес. И немцы там прожили всю войну, под конец войны, конечно, удрали. Но представьте, в каком состоянии была эта деревня, где самых лучших в самом начале убили. Во время войны там еще убивали евреев, потому что там недалеко был городок Казимеж, где было много еврейского населения, поэтому тем людям в деревне приходилось копать могилы. А немцы платили водкой. Конечно, в карманах убитых жители находили драгоценности — все это тоже повлияло на состояние духа в деревне.

— Мы не закончили про церковь. Вы сказали, что в селе не было костела.

— Да, костела не было, и мы тогда решили, что, может быть, им поможем построить церковь или часовню. Мы долго не могли добиться разрешения, к тому же эта деревня была очень разделена — все очень конфликтно относились друг к другу, очень долго не было согласия на выделение земли, которая принадлежала общине. Там сразу появилась инициатива построить на этом месте что-то для занятий спортом. Наконец мы добились этого разрешения, но оказалось, что цены поднялись и я уже не так богат был. В начале 90-х я был очень богатым человеком, потому что зарабатывал за границей, а тогда можно было деньги переводить свободно, и этот обмен денег был очень удобным. Но все это прошло. Мы все-таки собрали немного денег, большинство заплатил я сам. И костел уже готов. И там еще рядом есть такой дом для встреч, там можно будет показывать картины — там будет проектор и небольшой зал на 20–30 человек. Туда люди могут прийти, пообщаться, там бомжи могут помыться и перекусить. Надеемся, что это здание будет выполнять и такую социальную функцию. Там уже было несколько богослужений, но официальное открытие будет осенью. Надеемся, что это уже закончится, потому что для меня это было кошмаром — это очень дорого вышло, к тому же оказалось, что все те обещания, что кто-то поможет, оказались пустыми, и мне пришлось платить за все из своего кармана, а это довольно большие деньги. Но я радуюсь, что костел уже есть, надеюсь, что это поможет деревне. Это деревня Бохотница [51] Село на юго-востоке Польши, между Люблином и Пулавами в Пулавском повяте Люблинского воеводства. . Там есть остатки замка короля еще из династии Пястов [52] Пясти — первая польская княжеская и королевская династия. Легендарным основателем династии был крестьянин Пяст. Первый исторически достоверный князь династии Пястов — Мешко I (около 960–992). В конце XI в. древнепольское государство распалось на несколько уделов, которыми владели разные ветви Пястов. , который пригласил в Польшу евреев. И там был замок-крепость, где, по легенде, жила его еврейская любовница Эстер. И он назывался Замок Эстер [53] Существует романтическая легенда о том, что уже пожилой Казимир Великий (1310–1370), последний король из династии Пястов, влюбился в еврейскую девушку Эстер. Чтобы быть рядом с любимой, он поселил Эстер в замке, а из Казимеж-Дольны якобы был прорыт тайный туннель в замок для любовных визитов. . Это были те времена, когда ремесленники, особенно из