Шелли Клейн - Самые жестокие женщины в истории

Страна находилась на краю полного социально-экономического краха. Ее граждане страдали от отсутствия продуктов питания, тепла и медицинской помощи, были полностью деморализованы, и, наконец, 16 декабря 1980 года недовольство переросло в публичный протест, в Тимишоаре вспыхнул бунт.

Восстание началось с протеста, в поддержку диссидента, венгерского священника преподобного Ласло Токеса, который подлежал депортации за высказывания против режима Чаушеску. Но то, что начала небольшая группа прихожан, вскоре превратилось в широкую антиправительственную кампанию, которую полиции пришлось взять под контроль. Вскоре к силам полиции присоединились войска Секьюритате, а затем и армия. По команде генерала Виктора Станчюлеску войска открыли огонь, убив сотни граждан. Событие стало трагическим не только для пострадавших, но также для президента и его жены, так как многие чувствовали, что они ответственны за отданный генералом Станчюлеску приказ открыть огонь.

20 декабря 50 тысяч человек снова вышли на улицы Тимишоары. На этот раз люди протестовали против правительства в целом и Николае Чаушеску в частности. Но президента абсолютно не тронул такой поворот событий. С одобрения Елены, он решил провести 21 декабря массовое ралли на центральной площади Бухареста, носящей тогда название «Pieta Republican (площадь Республики), а теперь известной как «Pieta Revolutiei» (площадь Революции).

Около 80 тысяч человек собралось послушать речь своего Президента, и они не были разочарованы. Вскоре Чаушеску с женой появились на балконе здания Центрального комитета, окруженные официальными лицами. Однако когда Николае начал изливать свои разглагольствования о «научном социализме», из толпы принялись прерывать оратора, выкрикивая лозунги: «Долой диктаторов!» и «Тимишоара! Тимишоара!»

Ралли широко транслировалось по румынскому телевидению, и при просмотре записи хорошо видно выражение шока, появившееся на лице Чаушеску, не говоря уже о Елене, которая явно испытала презрение и гнев. Вскоре телевизионный показ прекратили, заменив на патриотические песни, но вред от дискредитации уже был нанесен. Тысячи людей по всей стране стали свидетелями унижения своих вождей. От такого поражения величественная чета оправиться уже не смогла.

Чаушеску скрылись внутри здания Центрального комитете, но, вместо того чтобы бежать из города, они совершили фатальную ошибку, решив ждать до следующего утра. Тем временем воодушевляемые агитаторами, пришедшими на ралли, огромные толпы румын вышли на улицы и начали требовать смещения Чаушеску. Даже армия встала на сторону народа, и хотя войскам было приказано остановить мятеж, они присоединились к демонстрациям.

К утру протестующие ворвались в здание Центрального комитета, но их ждало разочарование, потому что Елена и Николае, осознав возникшую опасность, умудрились сбежать на вертолете с крыши здания. Однако побег был недолгим. Не имея четкой цели, вертолет приземлился, и оба, Николае и Елена были арестованы военными и увезены на военную базу в Тигровисте (в пятидесяти километрах к северу от Бухареста), где их посадили в тюрьму в ожидании военного трибунала. Суд присяжных состоял из трех гражданских лиц, пяти судей и судебных заседателей, двух обвинителей, двух защитников и кинооператора.

Пункты, выдвинутые обвинителем, генералом Даном Войня, звучали так:

«Преступления против людей. Они проводили акты, которые несовместимы с человеческим достоинством и социальным мышлением; они действовали деспотичным, преступным образом; они уничтожали людей, руководителями которых являлись. Из-за преступлений, которые они совершили против людей, от имени жертв этих двух тиранов, прошу обоим подсудимым смертного приговора. Обвинительный акт для присяжных содержит следующие пункты: геноцид согласно статьи 356 Уголовного кодекса. Вооруженное нападение на людей и государственную структуру согласно статьи 163 Уголовного кодекса. Разрушение зданий и государственных институтов. Подрыв национальной экономики согласно статьей 165 и 145 Уголовного кодекса» [53] Из «Документов закрытого суда над Николае и Еленой Чаушеску», 25 декабря 1989 г. .

Но когда Николае Чаушеску попросили дать ответ по поводу вышеуказанных обвинений, он, вместо того чтобы просить помилования, сказал, что не будет отвечать ни на какие вопросы трибунала. «Я буду отвечать только перед Великой Народной ассамблеей, — заявил он. — Я не признаю этот суд. Обвинения ложны, я не буду тут отвечать ни на один вопрос» [54] Там же. .

Елена Чаушеску также не была настроена просить пощады, она не единожды прерывала суд грубыми саркастическими комментариями. Когда обвинитель указал Николае, что во время восстания были убиты тридцать четыре человека, Елена процедила: «Смотрите-ка, и это они называют геноцидом» [55] Там же. . Елена также постоянно перешептывалась с мужем на протяжении всей основной процедуры суда, вынудив обвинителя указать ей на постоянную болтовню, даже если она и не соображает, что бормочет. «Я вижу, — заявил обвинитель, — что она даже плохо читает, но называет себя человеком с высшим образованием».

Тогда Елена ответила: «Интеллектуалам этой страны следовало бы послушать вас, вас и ваших коллег». После этого выпада обвинитель перешел к списку всех фальшивых ученых званий Елены.

Потом Чаушеску обвинили в том, что они разорили страну, экспортируя все ее основные богатства, уничтожили румынскую деревню и обеднили румынскую землю, а также намеренно заставили голодать целый народ, пока сами объедались на пышных банкетах изысканными блюдами, приготовленными из ввезенных иностранных продуктов. Но никакие обвинения не тронули Николае. А Елена явно считала судебный процесс недостойным даже ее презрения.

В некотором отношении она была права, потому что суд являлся не более чем простой возможностью для обвинения озвучить многолетнее отвращение к правлению пары. Утверждение, которое высказал защитник, Нико Теодореску, также легло тяжким грузом на обвиняемых. Теодореску (который видел в паре «чудовище с двумя головами») заявил: «Хотя он, как и она, совершали отвратительные поступки, мы все-таки должны защищать их» [56] Там же. .

Ранее Теодореску пытался уговорить обоих, и Николае, и Елену, сослаться на психическую нестабильность, указав им, что это их единственный шанс остаться в живых. Но супруги игнорировали его совет. «Они чувствовали себя глубоко оскорбленными, — рассказывал он, — неспособными или не желающими придерживаться единственно возможной линии. После этого разговора они отвергли мою помощь» [57] «Юнайтед Пресс Интернейшнл», 25 января 1990 г. .