Юрий Безелянский - Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

Фесуненко пригласил в Останкино. Как нужен, то ласковое обращение «Старина». На ОРТ Игорь руководит одной из групп, в кадре у него ведущая — Лариса Вербицкая, холодная и красивая женщина. Она спрашивала — я отвечал, записали два «выхода», вспомнилось, как 20 лет назад ездил в Останкино на партийно-хозяйственные активы, и очень интересовался тем, что «дают» там в буфете. А в стол, для себя, писал о Вознесенском, Луне и о прочем.

3 ноября нам с Ще исполнилось 30 лет. Написал длинное стихотворение. «Тридцать пролетело, как планер, тридцать прошмыгнуло, как мышь…» И среди прочего:

Днем с Ще поехали на Арбат. В «Радуге» получил подписанный договор, Ще восхитилась особняком, где жил когда-то художник Михаил Нестеров, и где ныне «Радуга». Погуляли, попили кофе с тортом, сфотографировались у золотой Турандот, купили цветочки и вернулись домой. Коньяком отметили семейный юбилей… А 4-го по ТВ посмотрели программу «Доброе утро» — Ю.Б. на экране, что-то вещает.

Сорвалось в ФИСе:

Зато «Современник» явно жаждет. 5 ноября у директора (писателя Леонида Фролова) прошло совещание с приглашением многих персон, как во времена развитого социализма — сидят с серьезными лицами и серьезно обсуждают, что делать с новым автором. Фролов: «Как жалко, что женщины прошли мимо «Современника»… Ох, уж эта «Радуга». Ну, а дальше Фролов меня вообще потряс своей мечтательной фразой — ну, вылитый Манилов: «Хорошо бы издать пятитомник Безелянского!». Пятитомник не пятитомник, но востребованность и, соответственно, популярность ощущаются: иногда узнают на улице, тут попросили поучаствовать в программе «Про ЭТО», то консультировались по поводу Льва Гумилева…

8 ноября приехала ТВ-бригада, и я излагал им на тему «Открытый брак». В подражание Вознесенскому был в шарфике.

«Кучеряво живете», — так определила нашу жизнь соседка Ира К. Со стороны всё кажется иначе и диковиннее…

По Москве ходят троллейбусы с написанными вопросами на боку: «Сколько можно?», «Где жена?», «Фильтруешь?». Последний вопрос мне нравится, я тоже фильтрую, какой-то телевизионщик предложил вести «Беседы под солнцем любви» (считает меня специалистом?), а я отказался, отфильтровал. А меня отфильтровали в «Элле»: мои комментарии об одиночестве им не подошли. А вот в «Народной газете» пришелся по двору, дал им интервью, и они повизгивали от удовольствия. Появились поклонницы на Ленинградском рынке: одна бесплатно дала печенку, другая — баночку меда. Материализованная популярность.

Вдруг, среди вороха бумаг обнаружил строки, написанные еще 24 октября:

Родственница Клава занимается челночным бизнесом, Ще у нее что-то покупала и услышала оценку своего мужа: «Энергичный, деловой добытчик…» А я-то думал, что идеалист-романтик…

Выступал в каком-то арт-клубе на Кутузовском проспекте по теме «Календарь столетий». Цесарская собрала человек 20. Все прошло хорошо. Любопытно, что когда-то давно я не только не любил выступать публично, но был даже некий страх (социофобия?). А теперь выступаю легко и свободно.

Задумал рубрику «Строки из дневников и писем» для «Вечорки» на следующий год. Погрузился в тексты братьев Гонкуров, Гофмана, Бабеля, Оскара Уайльда, Кафки, Александра Сергеевича… Допогружался до адской головной боли.

В «Радуге» получил аванс. В «Народной газете» вышло интервью «Счастье — это свобода выбора». Как мне сказали, что все женщины в редакции всполошились: какой интересный человек, какой насыщенной жизнью живет (и сразу вспомнилось словечко «кучеряво»).

Пришло письмо от Наташи из Дортмунда: «Утром встаю, направляюсь в ванну, слышу знакомый голос, подхожу к включенному телевизору и вижу Юру Безелянского, эдак вальяжно устроившегося в кресле в светлом сером пиджаке под цвет волос, чуть-чуть высокомерно объясняющего молоденькой ведущей, что именно произошло в это день в разные годы. «Привет, Юрок!» — говорю. Эмма удивленно на меня смотрит. Объясняю, что вот, повидались. Анюта, очень тебя не хватало там где-нибудь, на другом диванчике…».

«И кому это телевидение интересно?» — говорит постоянно Витенька, отлученный от него. Вот Наташа во время своего пребывания в Израиле получила удовольствие…

«Глоток моцартианства» не вышел в «ВК», так вышел в «Москвичке» с фотоснимком: Моцарт и я. А «Вечерний клуб», кажется, надо закрывать, Все начинается и когда-то кончается. В «Рипол-классике» меня уговаривали отдать им «Сад любви», но я связан с Песковой, которая меня отчаянно динамит.

В интервью Станислава Лема вычитал признание о том, что примерно четвертую часть из собранных книг (а их всего 8 тыс.), он — «так ни разу и не раскрыл. Когда покупал, думал, что найду время для чтения, но это самообман. Просто у человека существует ненасыщенный инстинкт обладания. Книги — предмет, который хочется иметь в своей собственности». Лично я отчаянно пытаюсь прочитать-пролистать все, что покупаю: мне ведь надо выискивать новые факты для календаря и своих будущих книг.

В воскресенье спонтанно решили поехать на кладбище. Положили зеленый веночек, красные гвоздички, в снегу зажгли свечку… Ще, как обычно на Ваганьково, положила денежку в шапку трубача, который извлекает из своей трубы скорбные мелодии. Не знаю, как это объяснить, но с кладбища уходишь просветленным. Может, укрепляешься в сознании, что надо жить, надо работать, надо чего-то добиваться, пока тебя не поглотили воды забвения…

Из дневника Алексея Суворина, и ноября 1907 года: «Сегодня мне 73 года, ужасно много, зато осталось мало…».

Как говорят в народе: а сам-то как? Был у врача. Давление 150 на 80… По ЭКГ — изменение миокарда гипертрофированного левого желудочка. И диагноз: остеохондроз. Выписали кучу лекарств. Остеохондроз — не инфаркт, уже хорошо!.. Но медицина — это побочное, а вот работа — главное. Трансформировал рукопись из названия «В одном флаконе» — в «Поцелуй от Версаче», так поприкольнее. Юрий Кублановский жалуется: «Почти невозможно сейчас выпустить книгу, если это не коммерческая книга».

Но, несмотря ни на что, я вынашиваю идею дальнейших книг: написать о принцессе Диане, книгу о национальных корнях знаменитых россиян и еще кое-что. А пока добавил к женщинам, отданным в «Радугу», Иду Рубинштейн. Да, вышел новый журнал «Рейс» для самолетов (тираж 100 тыс. экз., печатают в Австрии). Там — моя Любовь Орлова. И гонорар — 170 долларов, и тут же часть денег прошли на стоматологические проблемы. Такое впечатление, что работаю исключительно на зубы.