Николай Рыжков - На острие проблем — 4

Мои первые попытки найти защиту у заместителей Председателя Совмина, у Секретарей ЦК, связанных с промышленностью страны, в том числе оборонной, ни к чему не привели. Везде выражали мне сочувствие, так как все прекрасно знали деятельность и особую роль в стране Госплана СССР, но в то же время заявляли, что помочь не могут, так как вопрос уже предопределен «наверху», на «Старой площади».

Наконец наступил день, когда меня официально пригласили на заседание Политбюро ЦК. У меня еще теплилась надежда, что там я попытаюсь убедить всех, чтобы меня оставили работать в министерстве. Однако перед тем как мне войти в зал заседаний ПБ, ко мне обратился руководитель отдела машиностроения ЦК Василий Семенович Фролов. Учитывая, что и мой завод, да и министерство по партийной линии относились к этому отделу ЦК, я знал его очень хорошо. Это был весьма умный и порядочный человек. В войну он работал на соседнем с Уралмашем заводе и делал хорошие зенитные орудия. Здесь же он обратился ко мне с личной просьбой — не настаивать на Политбюро на том, чтобы меня не назначали в Госплан. Он сказал, что все равно меня назначат, а ему как партийному руководителю машиностроения страны грозят большие неприятности из-за того, что за многие годы так и не смог воспитать из меня сознательного человека. Я не мог его не услышать. При официальной процедуре назначения Генсек Л.И. Брежнев после сообщения секретаря по кадрам, обращаясь ко мне, бросил: «Ну и попался же ты!» И я понял, что ему известны мои походы в ЦК и в Совмин. Вот так появился в стране первый заместитель Госплана СССР в ранге министра СССР.

После разрушения Советского Союза в течение уже более четверти века Россия живет в новой экономической модели, взятой на вооружение Е. Гайдаром и его единомышленниками и одобренная «великим экономистом» Б. Ельциным. Для реализации положений чикагской школы Фридмана необходимо было уничтожить до основания действовавшую в СССР экономическую систему. Вместо того чтобы тщательно проанализировать ее и взять с собой необходимые социально-экономические элементы, оставив в прошлом все ненужное и отжившее, — произошел сокрушительный разгром всего советского. Разрушали все и вся, не имея ни малейших навыков материализации новой чисто монетарной экономической модели. Сплошная приватизация, капитальный слом системы государственного управления, стремительное расслоение в обществе и появление в нашей жизни социального неравенства. Это далеко не все удары — не минула чаша сия медицины, образования и т. д. Не случайно 1990-е годы одни назвали «лихими», другие — «окаянными» днями.

Объявленный погром, безусловно, не мог не затронуть основные базовые структуры. Разгромили и их, не создав ничего нового. Диву даешься, когда вспоминаешь действия новых реформаторов. Но если у них не было опыта в государственной деятельности, то уж учениками своих заморских учителей они были весьма покладистыми и безропотными. Не предложив ничего взамен, они яростно стали уничтожать управленческую структуру страны.

Действия этих разрушителей, которые имели всего лишь опыт руководства лабораторией с несколькими сотрудниками, даже сейчас, через много лет, трудно поддаются какой-либо здравой оценке. Зачем, к примеру, в стране была разрушена потребкооперация, которая являлась социально ориентированной системой рыночной экономики? Ведь мы прекрасно знали о роли кооперации в рыночных условиях скандинавских и других стран, да и нашу систему можно было откорректировать, и она верно служила бы в рыночной системе.

Но главный удар был нанесен по Госплану СССР и Госпланам союзных республик. Прекрасно понимая, что Госплан является основным экономическим штабом страны, многие годы его подвергали беспощадной критике, работе этого главного органа государства давались все мыслимые и немыслимые отрицательные оценки. Людям вбивали в голову, что все беды нашей жизни происходили из-за Госплана, где работали якобы абсолютно некомпетентные сотрудники. Многолетнее обливание грязью этой структуры не могло не сказаться на сознании людей. На мой взгляд, преследовались две цели: первая — все отрицательное, что было у нас в стране, возложить на этот государственный орган и вторая — не допустить создания подобного органа в современной России, так как это в корне противоречило взятой в то время на вооружение экономической модели.

Слово «Госплан» стало нарицательным, словно известная неприличная дурная болезнь. После двух десятилетий в конце концов был принят закон о стратегическом планировании. Прошло пять лет, а воз и ныне там. А мы удивляемся, что выполнение указов президента страны пробуксовывает, а ведь они крайне необходимы государству — это же цели и задачи его развития. Но при этом должна быть создана эффективная система их реализации. Однако ее нет. Вот здесь и пригодился бы наш опыт с учетом уже созданных рыночных отношений. Мне лично работа в Госплане СССР дала очень многое. Несмотря на огромнейшие трудности, я познал страну, все ее плюсы и минусы. В Госплане СССР сочетались опыт и знания как ученых, так и специалистов-практиков. Это давало возможность наметить реальный план развития государства и в то же время посмотреть за дальний горизонт.

Для государства это крайне необходимо. Неужели мы наивно думаем, что высокоразвитые страны не заглядывают не только за ближний, но и дальний горизонт? Применяют ли США теорию своего соотечественника М. Фридмана в своей реальной жизни? Если им задать такой вопрос, они скорее всего с большим изумлением будут смотреть на вас.

Я хорошо знал нашего соотечественника, лауреата Нобелевской премии Василия Васильевича Леонтьева. В одной многочасовой беседе на эту тему он мне сказал: «Экономика — это большое парусное судно, у которого есть паруса и руль. У вас в Советском Союзе небольшие паруса, т. е. энергия, и большой руль. В США — большие паруса и маленький руль. Вот когда вы найдете правильное соотношение паруса и руля — я первый буду голосовать, чтобы дать этому человеку Нобелевскую премию».

Этот бывший работник Госплана СССР (в 1920-х годах) и автор создания материальных балансов страны был прав. Необходимо было использовать положительный опыт Госплана СССР, отбросив все лишнее и ненужное для рыночных отношений, а не держаться многие годы за экономическую теорию, которая в чистом виде нигде в мире сейчас не существует.

Работа в главном экономическом штабе страны меня окончательно убедила, что действовавшая тогда экономическая модель, сыгравшая большую роль в предвоенный, военный и послевоенный периоды в развитии государства, исчерпала себя. Ее механизм не был направлен на создание условий для более эффективной работы, в тесной увязке результатов деятельности предприятия с решением производственных и социальных проблем коллектива. Он органически не впитывал достижения научно-технического прогресса, который имел в большой степени оборонный комплекс страны. Да и в мире уже вовсю шла очередная научно-техническая волна. До этого я, как и многие другие, наивно полагал, что это только наше мнение — представителей заводов и реального сектора экономики.