Коллектив авторов Филология - Вокруг Чехова. Том 1. Жизнь и судьба

Пустились они и в издательство беллетристики. Между прочим, они издали книгу рассказов брата Антона Павловича «Невинные речи», для которой обложку рисовал наш брат Николай. Все издания их отличались оригинальностью и изяществом, и при более счастливых обстоятельствах они могли бы сделать многое. Главное — то, что они сами по уши уходили в самую черную работу. Но когда они освобождались от своих дел, то, как истые европейцы, они появлялись в обществе в самых изысканных модных костюмах, и Антон Павлович подтрунивал над ними в своих «Осколках московской жизни», которые он помещал в лейкинском журнале «Осколки». Он писал про них так: «Вы думаете, что легко издавать журналы? Это вам не то, что носить жилетки с лошадками». Братья Вернеры не знали, что это писал именно он, и жаловались ему же «на чьи-то выходки по их адресу».

Братья Вернеры тоже потом разорились; их «Вокруг света» перешел к И. Д. Сытину, а «Сверчок» и «Друг детей» прекратили свое существование. Кажется, оба брата тогда же уехали за границу.

Как я уже упомянул в свое время, мой средний брат, Иван Павлович, выдержал в декабре 1879 года экзамен на учителя и был назначен в заштатный городок Воскресенск, Московской губернии, в одной версте от которого находится знаменитый монастырь Новый Иерусалим, основанный патриархом Никоном с целью дать возможность русским паломникам не ездить в Палестину на поклонение «святым» местам, а «иметь» их у себя под боком. Этот монастырь представляет собою точную копию с Иерусалимского храма — палестинского 50. В нем устроены и Голгофа, и часовня «гроба господня», и Гефсиманский сад, и Кедронский поток, и даже имеются две библейские горы, Фовор и Ермон. Местность подбиралась специально. Воскресенск был тогда еще очень маленьким городком, и в нем было всего только одно училище — приходское; им-то и заведовал мой брат.

Попечитель этого училища — известный суконный фабрикант Цуриков — не пожалел денег на его благоустройство, и у Ивана Павловича оказалась вдруг просторная, хорошо обставленная квартира, рассчитанная не на одного холостого учителя, а на целую семью. Для Чеховых, живших тогда в Москве тесно и бедно, это было чистой находкой. Едва только у меня и у моей сестры Маши кончались переходные экзамены, как наша мать, Евгения Яковлевна, уже ехала с нами в Воскресенск «на подножный корм» и проживала там с нами до самого начала учения. Для меня и сестры Воскресенск казался земным раем, тем более что мы очень утомлялись в Москве. Воскресенск замечателен своими окрестностями. В округе много грибов, а мы, Чеховы, страстные любители собирать грибы.

В городе стояла батарея, которою командовал полковник Б. И. Маевский, человек очень общительный и живой. Там проживал тогда П. Д. Голохвастов, много работавший по вопросу о земских соборах. Это был высокий чернобородый и черноволосый человек с седой прядью от лба до затылка, ходивший вразвалку и низко опустив голову на грудь. Он так всегда был занят своими мыслями, что часто проходил мимо своего дома и не мог найти своих ворот. Для того чтобы он попадал домой, к нему была приставлена девочка Авочка, которую он потом удочерил. Он много занимался древней историей, сделал немало открытий по эпохе Смутного времени и вместе с тогдашним министром И. И. Игнатьевым думал ввести в России нечто вроде конституции, но на манер древних земских соборов. Язык у него был архаический: он и писал и разговаривал на языке древних летописей и сам придумывал слова, которые были громоздки, как леса вокруг строящегося трехэтажного дома. С ним было очень интересно поговорить, так как он держал себя чрезвычайно просто и поражал своей эрудицией. Разговаривая, он постоянно ходил взад и вперед по комнате. Его жена, Ольга Андреевна, была писательницей: ей принадлежит драма «Лихому лихое» и известный шумный водевиль «Назвался груздем — полезай в кузов».

Жили в Воскресенске еще две-три интересные семьи, но центром всей воскресенской жизни была все-таки семья Маевских. У них были очаровательные дети — Аня, Соня и Алеша, с которыми сдружился мой брат Антон Павлович и описал их в рассказе «Детвора». У них же бывал и раненый в турецкую войну офицер Э. И. Тышко, который всегда ходил в черной шелковой шапочке и которого брат Антон называет в своей переписке «Тышечкой в шапочке». Здесь же брат познакомился с другими офицерами батареи и вообще с военной жизнью, что оказало ему впоследствии услугу в создании «Трех сестер». Поручик этой батареи Е. П. Егоров был близким приятелем братьев Чеховых и упомянут Антоном Павловичем в его рассказе «Зеленая коса». Впоследствии этот Е. П. Егоров вышел в отставку с таким же желанием «работать, работать и работать», как и барон Тузенбах в «Трех сестрах», и оказал немалую услугу населению Нижегородской губернии в 1892 году. К нему ездил туда брат Антон, и оба принимали там участие в обеспечении крестьян рабочими лошадьми.

Брат Антон не сразу стал ездить с нами в Воскресенск. Ему было не до дач, так как необходимость зарабатывать в московских журналах удерживала его на лето в Москве, и он не ездил из нее дальше Сокольников, Богородского и других подмосковных дачных выселков, так талантливо осмеянных в «Пестрых рассказах». По-видимому, он тогда не чувствовал себя скучно летом в душной Москве. Тогда там была большая Всероссийская выставка [25] Выговор (от фр. réprimande). , а в 1881 году последовало открытие памятника Пушкину, взволновавшее всю русскую интеллигенцию. Тогда он совершал новые знакомства, входил в литературные связи, целиком ушел в газетные и журнальные дела. Между прочим, на Всероссийской выставке он получил реприманд*, который его очень взволновал.

В тот год, летом, шедший из Москвы на юг почтовый поезд, набитый пассажирами, целиком свалился под насыпь между станциями Московско-Курской железной дороги Чернь и Бастыево, близ деревни Кукуевки. Насыпь обвалилась вслед за ним и заживо погребла под собою всех пассажиров. По имени деревни и самая катастрофа получила название «Кукуевской». Туда был послан корреспондентом упомянутый выше В. А. Гиляровский, которому и принадлежит честь выяснения всех подробностей этой ужасной катастрофы.