Сергей Шахрай - Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина

Самое главное, стало очевидно, что процесс возможного образования более тесного, чем СНГ, союза государств на территории бывшего СССР будет долговременным, а из-за разной степени готовности государств СНГ к новым отношениям — еще и многоступенчатым. То есть вначале может быть создано ядро новой интеграции, к которому постепенно будут (либо не будут) присоединяться другие государства.

Именно эта модель оказалась ближе всего к реальности. И первую ступень к этой новой интеграции создали именно Россия и Беларусь.

Но, как водится, тут же начались критика и сомнения. По большей части речь шла о юридической стороне вопроса: что такое «содружество»? Как это соотносится с национальными конституциями? Как с международным правом? И так далее.

Но наша депутатская группа «Российские регионы» сразу поддержала этот документ и фактически первой поставила вопрос на пленарном заседании Госдумы о его ратификации [50] 3 апреля 1996 г. Сергей Шахрай заявил, что депутатская группа «Российские регионы» поставит на ближайшем пленарном заседании вопрос о ратификации договора о российско-белорусском сообществе, как и «договора четырех» (об углубленной интеграции России, Белоруссии, Казахстана и Киргизии). . Потому что для меня главным было то, что после этих страшных центробежных тенденций, которые разорвали СССР, Ельцин и Лукашенко сделали первый реальный шаг к более глубокой интеграции.

Так я воспринимал Договор о создании содружества России и Беларуси в 1996 году. И мое мнение не изменилось.

Именно поэтому я самым активным образом включился в подготовку Договора о Союзе России и Беларуси, где мы очень много работали именно над юридической стороной вопроса.

Помнится, был такой сложный момент. Татарстан, который тогда по-прежнему считал себя самостоятельным государством, заявил, что желает быть еще одним полноправным участником Союза. Чтобы республика опять не обиделась и не начала сепаратистские демарши, надо было как-то очень дипломатично урегулировать этот момент. Как учил Виктор Степанович Черномырдин: так сказать «нет», чтоб тебя потом еще и поблагодарили.

Мы с коллегами немножко поломали голову, а в итоге в статье 7 появилась формулировка, что договор, конечно, открыт для присоединения, но только для государств, являющихся субъектами международного права. Условно говоря, для тех, у кого есть свое место в ООН. Татарстан таковым не был, а потому Договор о Союзе Россия и Беларусь подписали «на двоих».

Потом я еще много лет получал большое удовольствие, когда в наших международных аэропортах проходил паспортный контроль через специальное окно с надписью «Для граждан Союзного государства», ведь это — напоминание о тех далеких днях и моей собственной истории.

Часто спрашивают: почему в Вискулях мы сразу не поставили вопрос о Крыме, не вернули его себе?

А на самом деле, может, я один из немногих, а то и единственный, кто как раз тогда думал об этом, потому что родился в Крыму. Но проблема была в том, что крымские депутаты вместе со всей Украиной проголосовали 1 декабря 1991 года за независимость.

Мне казалось, что при подготовке Соглашения о создании Содружества я заложил очень правильную и полезную для России и Крыма норму в 5-й статье: о том, что границы между новыми государствами признаются, пока они находятся в составе СНГ. Если выходишь из СНГ — границы становятся предметом обсуждения и будущих договоров. Это означало: если Украина уходит из СНГ, только тогда открывается вопрос Крыма и процесс длительных переговоров о его судьбе с Россией (формально Украина до сих пор находится в составе СНГ). Меня, кстати, за это потом украинские националисты чуть не придушили. У них тогда посол был такой радикальный националист, наезжал на меня страшно.

Но к моему глубокому сожалению, буквально через год или полтора между Россией и Украиной был подписан двухсторонний договор, в котором административная граница признавалась государственной, то есть норма, заложенная в Соглашении об СНГ, была быстро похоронена.

Я был тогда глубоко разочарован и предложил два практических варианта решения проблемы. Первый — это подписание договора о разграничении полномочий. На тот момент у нас был тяжелейший конфликт между Москвой и Казанью, и в 1994 году был подписан договор о разграничении полномочий. Смысл простой: никто не делит суверенитеты, не дискутирует о Конституциях, но с помощью предельно прагматичного документа обеспечивается баланс интересов сторон, прежде всего в социально-экономической сфере. Эта модель разрешения конфликта не индивидуальная, не разовая. Она полностью подходит для урегулирования отношений Испании и Страны басков, Великобритании и Шотландии, других схожих ситуаций, когда часть единой страны заявляет о своем желании выйти из ее состава. Эту же конструкцию я предлагал для Киева и Симферополя, передавал документы через Виктора Степановича Черномырдина, который был нашим послом на Украине. Правда, безрезультатно. Сейчас, мне кажется, такое же «лекарство» могло бы сработать для нормализации отношений Киева и Донецка, Киева и Луганска.

Еще раз повторю свою формулу: суть модели состоит в разграничении полномочий в неконфликтных сферах, представляющих насущные совместные интересы. Неразрешимые на данный момент остро конфликтные вопросы не затрагиваются, откладываются на будущее. Это определяет и содержание и форму соглашения.

Второй сценарий такой: вопрос суверенитета Крыма оставить будущим поколениям, а его территорию объявить свободной экономической зоной или зоной свободной торговли для обеих стран. В начале 1990-х я даже написал типовой закон, предполагавший налоговые и иные преференции на территории Крыма, который мог одобрить как наш Верховный Совет, так и Верховная Рада Украины. Если бы это было сделано, то Крым стал бы не яблоком раздора, а курицей, несущей золотые яйца. Не знаю, почему тогда это не было услышано, а сейчас какой смысл об этом говорить?

Но я уверен, что, когда острота конфликта пройдет, именно эта технология пригодится для примирения. Что бы ни говорили на Западе, референдум о присоединении Крыма к России прошел честно, с «вежливыми людьми» или без, но крымчане голосовали искренне. Это было реальное народное волеизъявление. Тем не менее Украина считает Крым своим. Так давайте будем просто прагматичными: оставим в стороне вопрос о суверенитете, перейдем от глобальной стратегии к тактике реальных дел и снова попробуем превратить Крым в курицу, несущую золотые яйца.

Но, увы, пока это только мои мечты. Насколько я знаю, у нас в стране эту модель сейчас никто всерьез не рассматривает. Видимо, считают, что всё само собой рассосется. Нет, не получится. Само собой ничего не происходит, сами собой такие проблемы не решаются. Ими надо заниматься со всей серьезностью и ответственностью перед будущим.