Надежда Михновец - Три дочери Льва Толстого [litres]

Позднего Льва Толстого современники не раз упрекали в непоследовательности: призывает отказаться от собственности – но сам живет в материальном достатке и др. Критику приходилось слышать и от единомышленников, и Мария принимала ее, не отделяя себя от отца. Однажды она узнала, что Бирюков высказывается отчужденно о своем учителе, и она написала Павлу Ивановичу письмо, впервые обращаясь к нему на «вы»: «Мне очень было больно, что у вас было против меня и главное против папá дурное чувство. Главное больно потому, что это доказывает, что вы отвыкли от нас, забыли нас. Часто приходится слышать упреки в том, что мы непоследовательны, что жизнь наша и слова – противоречие, но слышать от людей, не до конца знающих нас, и тогда это не больно, это напоминание того, что жизнь наша дурная; после того как услышишь такие упреки, строже станешь к себе и радуешься даже этому напоминанию, но вы знаете и меня и отца, вы не должны думать, что нас не тяготит эта жизнь, вы должны знать, что мы всеми силами стремимся к хорошей, истинной жизни, и если мы так не живем, значит Бог не хочет, а то, до какой степени мы стремимся к хорошей жизни, знаем только мы. Вчера мы об этом много говорили с папа́. Мне не было бы больно слышать это от человека, мало знающего нас, но от вас, каюсь, было больно» [178] Оболенская (Толстая) М. Л. Письмо к П. И. Бирюкову // РГАЛИ. Ф. 41. Оп. 1. Ед. хр. 90. Л. 46–47 об. Установить дату письма затруднительно. .

Дочери, безусловно, проявляли самостоятельность. В феврале 1898 года Татьяна приехала в Петербург по делам издательства «Посредник». Там она получила телеграмму от отца с просьбой помочь самарским молоканам [179] Молокане – секта, поклоняющаяся Христу и не признающая церковную иерархию, православные обряды и церковные таинства. , у которых по распоряжению свыше дети были отняты и затем размещены в монастыри для воспитания в православной вере. И Татьяна спонтанно приняла самостоятельное решение и на свой страх и риск напрямую (не через влиятельных лиц, как ей советовали, в том числе и отец) обратилась к обер-прокурору Святейшего синода К. П. Победоносцеву. Тот ее принял, заранее обдумав свою тактику, и во время встречи намеренно продемонстрировал (скорее разыграл) свое отношение к истории молокан как к досадному и легко преодолеваемому недоразумению [180] По окончании аудиенции Победоносцев неожиданно вышел из кабинета на лестницу и спросил у спустившейся вниз посетительницы про ее отчество. Затем, получив ответ, удивленно произнес: «Так вы дочь Льва Толстого?» Так Победоносцев вышел из весьма сложного для него положения: он, конечно же, прекрасно знал, с кем он только что беседовал в своем кабинете, а также то, что дело молокан уже давно находилось в Сенате и что Л. Н. Толстой ранее уже обратился с письмом к царю Николаю II. Но всесильному обер-прокурору вовсе не хотелось вступать с дочерью авторитетного писателя в объяснения по поводу самой этой истории с молоканами, а тем более намеренного затягивания властью решения их вопроса. По возвращении из столицы Татьяна рассказала о состоявшейся аудиенции отцу. История приема Победоносцевым дочери Татьяны отозвалась в одной из сцен романа «Воскресение». Свое отношение к Победоносцеву Толстой выразил в первой редакции письма начала декабря 1900 г. царю Николаю II: «Из всех этих преступных дел самые гадкие и возмущающие душу всякого честного человека это дела, творимые отвратительным, бессердечным, бессовестным советчиком вашим по религиозным делам, злодеем, имя к〈оторого〉 как образцового злодея перейдет в историю, – Победоносцевым» ( Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. Т. 72. С. 516). .

Дочери, конечно же, вступали с отцом в диалог. Вот один любопытный случай. Осенью 1909 года Татьяна Львовна написала первую часть популярного очерка о теории американского экономиста Генри Джорджа [181] Толстой высоко ценил идеи Г. Джорджа, был знаком с его трудами «Прогресс и бедность», «Общественные задачи» и др. В яснополянской библиотеке сохранилось десять книг этого деятеля. В феврале 1885 г. Толстой писал жене: «…читаю своего Georg’a 〈…〉 Это важная книга. Это тот важный шаг на пути общей жизни, как освобождение крестьян – освобождение от частной собственности земли» ( Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. Т. 83. С. 480). В 1894 г. устройству дел в Овсянникове, доставшемся Татьяне после раздела имущества, дочери помогал отец, и решали они вопросы в духе идей американского экономиста. При этом Татьяна прочла книги Г. Джорджа и «добросовестно изучила их» только через несколько лет. Недостаточный контроль с ее стороны за ходом выполнения крестьянами принятых на себя обязательств привел ее со временем к вынужденной продаже земли, и в результате этого практический интерес к системе Джорджа сменился для Татьяны теоретическим. И она продолжила изучать вопрос, прочитывая большое количество работ, связанных с этой системой. и выслала отцу за подписью «П. А. Полилов»: ей хотелось получить в ответ беспристрастное суждение. Толстой, не зная, что текст принадлежит дочери, отвечал развернутым письмом. В самом же начале отметил: вопрос о земле «не только занимает, но мучает меня, мучает то глупое, дерзкое решение этого вопроса, которое принято нашим несчастным правительством, и то полное непонимание его людьми общества, считающими себя передовыми. Вы можете поэтому представить себе ту радость, которую я испытал, читая вашу прекрасную статью, так ярко и сильно выставляющую сущность дела» [182] Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. Т. 80. С. 177. Т. Л. Сухотина написала очерк «О том, как мы с отцом решали земельный вопрос», в котором освещена эта история. .

Если бы дочери, Татьяна и Мария, были столь безлики и карикатурны, как их изобразил Стасов, то мог ли любить их Толстой? Или тень стасовского скептицизма распространяется и на него? Посмотреть свысока на известного писателя – тоже соблазн.

Позднее Татьяна Львовна вспоминала: «Наш дом был стеклянным, открытым для всех проходящих. Каждый мог все видеть, проникать в интимные подробности нашей семейной жизни и выносить на публичный суд более или менее правдивые результаты своих наблюдений. Нам оставалось рассчитывать лишь на скромность наших посетителей» [183] Сухотина-Толстая Т. Л. Воспоминания. С. 369. . Дочери привыкли жить в этом «стеклянном» доме и помнили, что на них всегда смотрели как на дочерей Льва Толстого.

В начале ХХ века в пору юности вступила последняя дочь Толстых. Ее старшие сестры вышли замуж и оставили Ясную Поляну. Они приезжали в гости, подолгу иногда задерживаясь. И все-таки неотлучно со стареющими родителями была Александра. Центр семейной жизни вновь переместился в Ясную Поляну.