Джо Байден - Сдержать обещания. В жизни и политике

Джо смотрит на меня так, как будто сейчас зарежет, поворачивается к парню из союза и говорит буквально следующее: «Если вы меня спрашиваете, как бы я проголосовал в этом конкретном случае, то можете взять этот чек и засунуть его куда подальше». Затем поднимается и выходит. Для нашей кампании очень нужны были средства. Как я мог оставить на столе чек на 5000 долларов? И вот я как Фредо из «Крестного отца» в той сцене в гостиничном номере. Я пытаюсь остановить Джо и не дать ему войти в лифт, а потом бегу назад к парню из союза, чтобы сказать: «Джо неплохой парень. Он не это имел в виду. И я знаю, что и вы имели в виду не то, что сказали. И он тоже имел в виду не то, что ответил». И я бегу назад к лифту и умоляю Джо вернуться. Потом бегу обратно в офис президента союза. «Прошу вас, извинитесь перед ним. Мой брат и правда оскорбился». В конце концов, они примиряются… и он протягивает Джо чек, а Джо по-прежнему отказывается брать его из рук этого парня. Пришлось взять мне.

Имевшиеся у нас средства шли на оплату рекламных объявлений на радио, и пока шли трансляции, я чувствовал, что разрыв между нами и Боггсом сокращается. Думаю, что все это чувствовали. Обычно я приходил в офис нашего штаба на Маркет-стрит в Уилмингтоне поздно вечером, покончив со всеми дневными выступлениями и мероприятиями. Волонтеры всегда были там и занимались почтовыми рассылками или работали на телефоне. Когда на следующее утро я приехал в офис перед тем, как отправиться по делам, там было полно народу. Утро четверга мне всегда нравилось. Первое, что я жаждал увидеть в четверг утром при входе в офис, были наши свежие рейтинги, прямиком из Кембриджского научно-исследовательского центра в Бостоне, и подготавливал их действительно выдающийся двадцатидвухлетний статистик и политтехнолог Патрик Кэдделл. Той осенью результаты его работы поступали к нам в конце каждой недели. Я чувствовал это по количеству людей и новых волонтеров, появлявшихся на Маркет-стрит с вопросом, за что им следует приниматься. На первой неделе октября Боб Каннигэм вложил бюллетень мне в руку, когда я шел в штаб. Я смотрел на цифры и чувствовал, что сердце бьется у меня в горле. Я был в отчаянии.

– Черт возьми!

– Джо, – сказал Боб, – о чем ты? Мы поднялись на два пункта.

– Это не может быть правдой! Нам придется заново провести весь чертов опрос. Это не может быть правдой.

Однако на следующий день каждый из ведущих кандидатов-республиканцев от Клеймонта до Делмара вступил в гонку против Байдена. На руках у них были те же данные. Мы шли на равных. Республиканская партия Дэлавэра была настолько зациклена на удержании губернаторского кресла, что не заметила, как я подобрался. И советники Боггса все время твердили ему, что результат гонки гарантирован и ему даже не нужно покидать Вашингтон. Теперь же они отчаянно призывали его в Делавэр для финального рывка. Некоторые радикалы из молодых республиканцев, исключившие меня из Совета округа посредством изменения границ районов, стали говорить репортерам, что я рассматривал Сенат только в качестве трамплина на пути в Белый дом. Знаю, что они забеспокоились, когда сторонники Боггса сделали массовую почтовую рассылку новых агитационных брошюр. Как и у нас, это был таблоид, но с фотографией кухонной раковины на обложке. «Это единственное, – говорилось там, – чего не пообещал вам Джо Байден».

Мы отсутствовали десять дней, но были все еще в первых строчках рейтингов, когда Джимми принес в офис плохие новости. «Радиостанции сообщили, что собираются урезать нашу рекламу, Джо. Нам нужно оплатить рекламу на следующей неделе». Рекламные ролики стоили нам 20 000 долларов в неделю. И денег у нас не было. Если мы не сможем крутить ролики, то шанса у нас не будет.

У Вэл появилась идея. Ее друг Тэд Келлнер работал в делавэрской фирме, занимавшейся управлением финансами очень богатых клиентов. Тэд подумал, что некоторые из их клиентов и советников по инвестициям могли бы встретиться со мной и, может быть, сделать вклад в предвыборную кампанию «Байдена – в Сенат». Тэд назначил встречу, а Джимми отвез меня в Сентервилл, чудесный маленький городок. И вот мы вошли в банк, где располагалась эта прекрасная компания. Едва мы с Джимми уселись в кресла, как нам предложили напитки. Люди, с которыми мы встречались, не были похожи на наших типичных спонсоров: эти люди стоили миллионы. Они были республиканцами из Гринвилла, поддерживавшими сенатора Боггса. Вместе с тем все они были крайне любезны, и нам казалось, что они были не против помочь нам. Мы с Джимми знали, что они могли бы спасти ситуацию с рекламой. Джимми прикинул, что у них была возможность собрать для меня двадцать штук за одну ночь. Альфред I Дюпон Дент сказал, что может собрать деньги самостоятельно, если нужно. Но в какой-то момент беседы они спросили меня, что я думаю по вопросу прироста капитала. Возможно, они лишь пытались поддержать светскую беседу, но этот вопрос не казался мне малозначительным. У меня было то же чувство, что и во время беседы с президентом союза механиков.

Никсон призывал к сокращению налога на прирост капитала. В 1972 году это был серьезный вопрос, и я выступал против. Мне было интересно, хотят ли эти люди услышать от меня в личной беседе нечто, что я постесняюсь сказать на публике. Я знал, какой ответ они хотели бы услышать, и знал, что правильный ответ мог бы дорого обойтись моему штабу. Все, что мне требовалось сказать, – это то, что я рассмотрю этот вопрос… и я не смог этого сказать. Я не задумывался о макроэкономике и не стремился показать морального превосходства. Я просто не смог обмануть их. «Я не поддерживаю изменения относительно прироста капитала, – сказал я им. – Я бы ничего не менял».

Мы с Джимом допили лимонад и молча пошли к машине. Он был раздосадован. Эти деньги были бы большим подспорьем для Джима, и он считал, что я просто проморгал их. В полном молчании Джим отвез нас назад в Уилмингтон. Когда мы приблизились к дому, он, наконец, сказал мне: «Джо, черт тебя побери, надеюсь, что ты уверен насчет этого прироста капитала на все сто процентов, потому что ты только что проиграл выборы».

Однако вышло так, что большинство из находившихся в той комнате все же стали моими спонсорами. Они выделили мне деньги, несмотря на мою твердолобость. Но чтобы до конца быть уверенным в том, что мы сможем и дальше транслировать ролики по радио, я решил подстраховаться. Помимо моей семьи, у меня была единственная ценность – дом в Норт Стар. И я заложил его. Наш председатель по финансовым вопросам Рой Венц согласился выдать поручение, и я получил заем на 20 000 долларов, который мы потратили на покупупку эфирного времени на радио. К тому же удача сопутствовала нам. За неделю перед выборами началась забастовка газетчиков, и новые агитационные материалы Боггса так и не были распространены. Это были листовки с изображением луны под заголовком «Единственное, что Джо Байден не пообещал вам».