Лев Николаев - В оккупации. Дневник советского профессора

Красноармейцы одеты тепло, не то что немцы. Кормят красноармейцев хорошо. Один лейтенант угощал Олега обедом. Олег говорит, что он не знает, что он ел: кашу ли с маслом или масло с кашей, настолько каша была обильно полита маслом. Красноармейцам выдаются также консервы.

7 марта

Все работают с большим энтузиазмом. Говорят, что скоро заработают электростанция и водопровод. Носятся слухи о том, что немцы поручили взорвать электростанцию со всеми турбинами. Но будто бы главный инженер распорядился спрятать наиболее ценные части. Взорвали лишь всякое барахло. Поэтому-то и можно будет быстро восстановить электростанцию. Впрочем, это слух и я за его достоверность не ручаюсь.

Пока советской власти не удалось наладить снабжение харьковской профессуры. Сегодня я ходил на Сумской базар и видел, как некоторые старые профессора (Савич-Заблоцкий, Крамаренко, Щербак) продавали свои вещи. Профессор Щербак торговал спичками собственного изделия.

Грустно было глядеть на них. Очевидно, это временное явление. Советская власть всегда уделяла огромное внимание ученым. Нет сомнения в том, что материальное положение профессуры быстро улучшится.

9 марта

Все это случилось совершенно неожиданно. Еще вчера говорили о том, что будто немцы окружены около Полтавы, а сегодня утром выяснилось, что внезапно создалась угроза Харькову и что советские учреждения срочно эвакуируются. Некоторые граждане, за отсутствием транспорта, уходят с котомками за плечами. Говорят, что семь немецких танков дошли до Холодной горы. Проходя мимо дома, занятого НКВД, я видел следователей с чемоданами в руках. Всех арестованных увели сегодня рано утром в направлении на Чугуев.

10 марта

Целую ночь и целый день немцы бомбят Харьков. Сегодня, проходя по Пушкинской улице, я видел, как несколько немецких самолетов, летая очень низко, сбрасывали бомбы на нагорную часть города. Зенитки в них не стреляли. Советской авиации не было. Поэтому немецкие аэропланы летали медленно и сбрасывали бомбы, как на параде. Один сбросил сразу четыре, другой – восемь бомб. Я видел также, как шесть бомб разорвались в районе электростанции и моста на реке Харьков. Днем распространился слух о том, что эвакуация города приостановлена. Это хороший признак. Значит, городу не угрожает опасность. После того как стал известен этот приказ, некоторые граждане, собиравшиеся покинуть город, распаковали свои вещи и остались.

13 марта

Вчерашний день был жуткий. Взрывы снарядов и бомб, трескотня пулеметов раздавались поблизости. Повидимому, уже к вечеру немцы заняли наш район. Сегодня рано утром немецкие солдаты разгуливали по Пушкинской улице. Я вышел и хотел пройтись по городу, но на расстоянии одного квартала мне встретилась какая-то женщина, которая предупредила меня, что немцы хватают мужчин и что поэтому мужчинам ходить по городу опасно. Поэтому я вернулся домой.

14 марта

Первое мое знакомство с немцами произошло у меня вчера, на этот раз в виде дула направленной на меня винтовки. В кухню, где я находился, вошел немец, крепкий, голубоглазый, краснощекий эсэсовец и спросил, где можно расквартировать десять человек. Я ему сказал, что моя квартира не отапливается и находится в необитаемом состоянии.

– Почему вы знаете немецкий язык? – спросил эсэсовец.

– Я профессор, говорю на нескольких языках.

– А вы? – спросил он жену.

– А я была в свое время в Германии, – необдуманно ответила жена.

– Где же вы были?

– В Берлине, в Мюнхене, в Кельне, в других городах.

– Шпионажем занимались? – неожиданно спросил немец и направил дуло своего автомата прямо на жену. А та не поняла вопроса и переспросила:

– Что вы говорите?

– Я спрашиваю: вы занимались шпионажем в Германии?

– Нет, – поспешила ответить жена. – Мне было тогда лет двенадцать.

Немец опустил винтовку, задал еще несколько вопросов и ретировался.

Сегодня приходили еще двое немцев с явным намерением пограбить, но убедившись, что и жена, и я свободно говорим по-немецки, они ушли, постеснявшись что-либо взять.

Ходил по городу. Жуть! Бассейная и Сумская завалены гильзами снарядов, брошенными санями, поваленными деревьями. Валяются трупы мужчин и женщин. На углу Сумской и Бассейной – глубокая воронка от бомбы, и на дне ее несколько немецких касок. Такого поля битвы мне еще не приходилось видеть.

Немцы пришли в Харьков очень злые. Они считают, что все жители, которые не эвакуировались вместе с ними, являются сторонниками большевиков. Они совершают всевозможные зверства. В Пушкинском въезде они изнасиловали несколько женщин в присутствии их мужей и заставляли этих последних смотреть, а затем они расстреляли и тех, и других. Имеются 12 жертв. Они были убиты так, просто шутки ради…

Немцы побывали в институте анатомии. Раскрыли все двери, сломали все замки. Искали, что можно взять, и брали все что попало: микроскопы, черепа, скальпели и т. д. На этот раз музей оказался довольно сильно поврежденным, побиты почти все стекла. В музее стояли немецкие пулеметы и строчили по площади Дзержинского. Разбито несколько банок с препаратами. Но это легко исправимо. Я думаю, что недели через две можно будет вновь открыть музей для публики.

15 марта

Бой за Харьков развивается очень медленно. Немцы заняли лишь западную половину города. В городе очень мало немцев. Создается впечатление, что они захватили город с очень малыми силами. Да и советских войск, повидимому, немного. Поэтому так медленно идут бои за обладание городом.

Сегодня я опять был на Сумском базаре. Вчера там находились три торговки. Сегодня их уже было около десятка. Немецких денег торговки пока не берут. Видимо, население еще не окончательно поверило в победу немцев. Около базара продолжают валяться жуткие трупы красноармейцев. Например, на Госпитальной улице около угла Сумской лежит труп со связанными за спиной руками и огромной раной в области лица, очевидно нанесенной штыком. Служитель А. И. Лещенко рассказывал мне, что на площади Дзержинского немцы выкалывали глаза некоторым красноармейцам. Действительно, на площади валяются несколько сильно изуродованных трупов.

В Институте ортопедии, где работает моя жена, лежит двенадцать раненых советских командиров. Их судьба вызывает большую тревогу. Бойцы просили яда, чтобы отравиться, в случае если немцы придут, чтобы их прикончить. Этих бойцов нечем питать: в больнице нет продуктов. К счастью, нашлись женщины-героини, которые ежедневно приносят пищу для раненых командиров. Слава этим скромным женщинам-патриоткам! Ведь они рискуют быть расстрелянными, если немцы узнают об их подвиге.

17 марта