Диана Померанц - Жена психиатра. Когда любовь становится диагнозом

Оказывается, Чарльз планировал рассказать об этом сам вместе со мной. Словно мы с ним вообще что-либо делали вместе. Он уже давно полностью от меня дистанцировался. В мире мужа я перестала существовать. Видя эту ситуацию, я начала жить так, как будто и он в моем мире не существует.

Ко мне часто обращались пары, которые собирались разводиться, и спрашивали, как лучше сообщить детям. И да, я действительно в большинстве случаев советовала сделать это обоим супругам вместе. Но решения, которые принимают в реальной жизни, не могут быть универсальными. Я сказала детям одна, потому что Элли сама заговорила на эту тему и сказать ей правду в тот момент было для меня естественно.

— Да, Чарльз, называю. Я также называю себя внимательной и чуткой матерью и больше не желаю испытывать на себе твое садистское отношение.

Он развернулся и вышел. Я была рада тому, что в состоянии постоять за себя без крика и истерики, хотя мне казалось, что все в животе словно тисками сдавило.

Когда мы с Элли и Сэмми подъехали к нашему новому дому, было еще светло. На детской площадке звучали веселые крики, смех и удары мяча о тротуар.

— Вау! Ничего себе, сколько здесь детей! — воскликнул Сэм, и глаза его радостно загорелись.

— Да, и они наверняка живут поблизости. Я же говорила, что здесь вам будет легко завести друзей, — сказала я, припарковывая машину. — Давайте сначала зайдем внутрь, вы посмотрите свои комнаты и весь коттедж целиком. А потом, если захотите, можете познакомиться с ребятами и поиграть.

Но не успели мы открыть двери машины, как нас окружили дети.

Подошла худая темноволосая девочка, которой на вид было приблизительно четырнадцать лет.

— Вы новые хозяева? Меня зовут Кэрол, — сказала она с улыбкой.

— А я Сэм, а это моя сестра Элли, — сын уже вышел из авто и был готов присоединиться к игре.

— А меня зовут Буба, — подхватил знакомство еще один ребенок. — Я живу в последнем доме вон там. Мне шесть лет. У меня три брата и две сестры. Вон та девочка с длинным хвостиком — моя сестра Кэйтлин. Ей одиннадцать. А вот эта девочка в синей футболке, которая пьет воду из бутылки, моя сестра Дженна. Ей девять. Мои братья постарше, и их сейчас здесь нет.

Детям понравилось наше новое жилье, но, увидев спальни, они тут же поспорили, кому какая достанется. Оба выбрали ту, что попросторнее, с двумя окнами. Я понимала, что Элли важнее иметь больше пространства, поэтому решила схитрить.

— Давайте сперва определимся, какого цвета будут ваши комнаты.

— Оливковый, — ответила Элли.

— А я хочу синий, — попросил Сэмми.

— Хорошо. Сэм, а ты же хочешь кровать-чердак со столом внизу?

— Да, да! — сын просто засветился от радости.

— Сэм, если ты возьмешь себе эту спальню, — я показала на комнату меньшего размера, — то мы покрасим ее стены в синий и поставим кровать-чердак вот здесь. По-моему, отлично. Что скажешь?

— Отлично! — воскликнул он и сбежал вниз по лестнице, чтобы посмотреть на подвал.

— Спасибо, мама, — Элли улыбнулась, обняла меня и вслед за Сэмми спустилась вниз. — Дедушка с нами будет жить?

— Ага, он будет жить в подвале. Мы поставим туда настольный хоккей. Как тебе идея?

— Кажется, нас ждут большие перемены, — сказала Элли и добавила: — Но я не возражаю.

Раздался звонок в дверь, дети побежали открывать, и я пошла за ними. На пороге стояли Кэрол, Буба и несколько других ребят.

— Мы собираемся играть в «казаки-разбойники». Присоединитесь? — спросила Кэрол и посмотрела сначала на меня, а потом на Элли с Сэмом.

— Можно? — хором спросили мои дети.

— Конечно, поиграйте, — ответила я, и они выбежали на улицу до того, как я успела проговорить фразу до конца. Я улыбнулась и, пройдя по первому этажу, вышла на веранду с обратной стороны дома. В вечернем воздухе раздавались звуки звонких голосов мальчишек и девчонок. В соседнем дворе я заметила нескольких женщин, и, когда наши взгляды встретились, они приветливо помахали мне. Я решила подойти и познакомиться. Хозяйка дома, Бекки, тут же сбегала на кухню за чистым бокалом. Мне налили вина. Остальных женщин звали Эми, Лора и Анна. Все они были в разводе, и их детям было приблизительно столько же лет, сколько и моим. Судя по всему, у меня могла появиться новая, теплая компания соседок.

Мы вернулись около девяти вечера, когда Чарльз уже был дома. Элли сказала ему «Привет» и тут же поднялась в свою комнату. Сэм же подбежал к отцу и в красках начал рассказывать о сегодняшнем знакомстве.

Все это время я следила за Чарльзом, и, хотя он улыбался, было понятно, что он явно недоволен. Его челюсти были сжаты плотнее обычного, краешек рта чуть заметно подергивался, и плечи слегка напряглись.

— Насыщенный у вас получился вечер, — наконец произнес Чарльз медленно и сдержанно. — Но сейчас уже поздно, и тебе уже давно пора ложиться в кровать, — с этими словами он поднял сына и понес его к лестнице. Мне на секунду стало жалко мужа.

— Мам, а ты почитаешь мне книжку?

— Я за. Но, может, сегодня вечером папа захочет тебе почитать?

— Да, захочу, — произнес Чарльз.

— Отлично! Мама, а ты посидишь с нами, пока папа читает? — с надеждой в голосе спросил сын.

— А давай у вас с папой будет специальный мужской вечер? А я обязательно подойду, чтобы поцеловать тебя и пожелать спокойной ночи.

Я действительно зашла к Сэму в спальню через полчаса, и они оба спали. Чарльз — полусидя, прислонившись к спинке кровати, на коленях лежала раскрытая книжка «Гарри Поттер». Я накрыла и поцеловала Сэма и, перед тем как выключить свет, посмотрела на мирно спящих отца и сына. У меня появилось желание обнять их обоих. Чарльза — в последний раз. Больше обнимать его мне не хотелось.

На следующий день официальным голосом и в формальных выражениях Чарльз сообщил мне, что тоже собирается искать себе новое жилье.

— Прекрасная идея, — ответила я нейтральным тоном терапевта.

В то время я только начинала чувствовать, что могу полностью дистанцироваться от него.

Мне было гораздо проще, когда он говорил со мной сухо и церемонно и держался отстраненно и холодно. Сложнее приходилось, когда Чарльз общался со мной душевно или по поводу бытовых и будничных вопросов. Тогда он все еще обладал надо мной определенной властью и мог втянуть в разговор.

И когда ему это удавалось, я неизменно высказывала или выдавала слишком много, открывала ему свои секреты, мысли и чувства, после чего с ужасом читала письма, отправленные Виктории, и записи в дневнике, в которых Чарльз смешивал меня с грязью.

Несмотря на то что я периодически и безрезультатно пыталась найти с мужем общий язык и ощутить былую близость, то есть, образно говоря, билась головой о стенку, шаблоны и стереотипы его поведения становились для меня все более понятными и узнаваемыми. Чарльз ничего не делал просто так, все было рассчитано и продумано. Я с нетерпением ждала дня, когда смогу уехать и больше не слышать его критики и не чувствовать негативного отношения.