Сара Гай Форден - Дом Гуччи. Сенсационная история убийства, безумия, гламура и жадности

Хотя решение суда фактически разбило любые надежды Патриции на то, что ее приговор может быть отменен, ее новые римские адвокаты незамедлительно объявили, что они подадут иск о прекращении дела на том основании, что основной приговор не был подтвержден фактами – маловероятный сценарий по всем параметрам.

Тем временем жизнь Патриции в тюрьме становилась все хуже и хуже. Она боролась со своими сокамерницами и обвинила их в избиении и жестоком обращении с ней – это было истолковано судебными властями как очередное требование об освобождении из тюрьмы. В одном случае Патриция официально обвинила другую заключенную – якобы медиума – в том, что та получила от нее почти четыре миллиона лир (около 2000 долларов) за золотой амулет, призванный защитить Патрицию от зависти. Другую заключенную она обвинила в том, что та так и не доставила амулет после того, как ее выпустили. Возмущенный директор Сан-Витторе, назвав продолжающиеся конфликты безобидными, хотя и разрушительными, наказал Патрицию, внезапно переведя ее в другое учреждение за пределами Милана, в пригороде Оперы. Этот шаг спровоцировал попытку самоубийства – сообщалось, что тюремные власти обнаружили Патрицию в ее новой камере с обвязанной вокруг шеи простыней.

– Я хотела уйти раз и навсегда, – по некоторым сведениям, сказала она своей матери, но тюремные власти восприняли этот эпизод как еще один способ привлечь внимание. После того как шумиха утихла, директор Сан-Витторе согласился перевести Патрицию обратно.

– После всего, что произошло между Патрицией Реджани и Пиной Ориммой, они в итоге не выдержали разлуки, – сказал адвокат Ориммы Паоло Трейни. – Пина тосковала без Патриции.

Состояние Патриции было изменчивым. В некоторые дни она могла ходить только на костылях – по крайней мере, однажды она почувствовала себя настолько слабой, что не могла встретиться с парикмахером, который приехал на регулярный прием, чтобы обработать ее имплантат. Сильвана продолжала добросовестно навещать Патрицию каждую пятницу, принося любимые домашние деликатесы ее дочери, такие как рулет из тунца, жаркое из телятины и фрикадельки, а также последние модели нижнего белья и глянцевые журналы со сплетнями стоимостью около ста долларов. Сильвана также приносила домой грязное белье Патриции. Старшая дочь Патриции, Алессандра, продолжала учебу в кампусе бизнес-школы Боккони в Лугано, а Аллегра поступила на первый курс юридической школы в Милане, следуя по стопам своего отца. Обе девочки старались навещать мать как можно чаще. Семья продолжала владеть яхтой «Креол» и участвовать в престижных парусных регатах Европы.

Между тем Шери Маклафлин, встречавшаяся с Маурицио на протяжении шести лет, вернулась в Соединенные Штаты, чтобы начать новую жизнь после того, как их роман закончился в 1990 году. После нескольких лет постоянных перелетов на «Конкорде» или частных самолетах между Нью-Йорком и Миланом, часто только на выходные, ей потребовалось время, чтобы наладить свою жизнь в родной стране. Но она это сделала и, поработав на различных должностях, стала директором по коммуникациям Giorgio Armani Le Collezioni . Летом 2000 года Шери вышла замуж за финансового менеджера по имени Роб Лауд. Высокий, с длинными темно-русыми волосами, Лауд был теплым, мягким и отзывчивым человеком, поразительно похожим на Маурицио Гуччи. Их первый ребенок, девочка по имени Ливингстон Тейлор Лауд, родилась 19 марта 2001 года.

В жизни последней подруги Маурицио, Паолы Франки, произошла еще одна трагедия. В начале 2001 года, проводя рождественские каникулы со своим отцом, сын Паолы Чарли неожиданно покончил с собой.

– Иногда трудно понять, почему жизнь делает то, что делает, – сказала Паола, которая начала работу над модным интернет-проектом, чтобы отвлечься от своего горя.

Что касается семьи Гуччи, то Роберто остался во Флоренции, где он продолжал вести свой бизнес в «Хаус оф Флоренс», в то время как его брат Джорджо проводил все больше и больше времени на Кубе, где он купил недвижимость неподалеку от Гаваны и открыл модный бутик в развивающемся городском торговом центре. Он также разработал коллекцию одежды, которую шили в Испании и также продавали в бутике. В июне 2001 года он запустил новую коллекцию кожаных аксессуаров под названием Giorgio G в семейном доме на Виа делла Камиллуччия, где он все еще жил с Марией Пиа, когда не путешествовал. Осенью 2000 года Джорджо во время визита в Панаму заболел кишечной инфекцией, и его срочно доставили в Италию на грани жизни и смерти для операции, которая прошла успешно. Его сын Гуччио продолжал работать с находящейся во Флоренции фирмой по производству кожаных изделий «Лимберти», которую приобрел его отец и которая производила высококачественные кожаные аксессуары для ряда ведущих дизайнеров.

К годовщине смерти Маурицио 25 марта 2001 года Джузеппе Онорато, все еще швейцар здания на улице Виа Палестро, 20, написал письмо в миланскую ежедневную газету «Коррьере делла сера» в память о жизнерадостном 47-летнем мужчине, который умер в луже крови на его глазах шесть лет назад.

«Для меня сегодня печальный юбилей, – написал Онорато. – Только Маурицио не вспоминает этот день, потому что его больше нет с нами, и я уверен, что если бы он мог выбирать, он хотел бы все еще жить на этой земле, более счастливым и более радостным, чем когда-либо, ведь такова была его натура. Все еще оставаясь здесь, я буду вспоминать его в молитвах, надеясь, что это прояснит, кто послал его на смерть, кто заплатил, чтобы он покинул этот мир, который так любил. И у него были все основания любить жизнь: он был красив, богат, знаменит, и некоторые любили его. К сожалению, другие его ненавидели. Возможно, он никогда не осознавал масштабы той ненависти, которая его окружала».

Еще Онорато написал, что для него каждый день, начиная с рокового дня 27 марта 1995 года, был неудачным. Несмотря на то что суд обязал Патрицию Реджани выплатить Онорато 200 миллиардов лир (около 100 миллионов долларов) в качестве компенсации за его страдания, он так и не увидел ни одной лиры.

– И до сих пор меня окружают неприятные вещи – процедуры гражданского суда, адвокаты, физиотерапия, визиты к врачам и острая боль, простреливающая мою левую руку. Боль, которая всегда возвращает меня в тот ужасный день… И когда люди говорят: «Представьте, сколько денег вы получите» или «То есть как это – они еще не выплатили компенсацию?», мне становится только хуже.

Чуткий и высоконравственный человек, Онорато объясняет свое спокойствие по поводу сложившейся ситуации тем, что многим людям намного хуже, чем ему.

«Для меня утешение осознавать, что я все-таки жив», – написал он.

Онорато продолжил, размышляя: