Сергей Красиков - Возле вождей

Неизбежной платой за бешеные гонки стали аварии и дорожные происшествия. В Белоруссии разбились Сурганов, Машеров. В Москве попал в аварию Буденный, и только чудо спасло от беды Брежнева.

И все же, выбирая между опасностью быть убитым и риском разбиться, президенты предпочитали менее рискованную «бешеную скорость». Но ни пуленепробиваемым стеклам, ни стальным дверям не доверял президент Гаити Франсуа Дювалье. Каждый раз, садясь в бронированный лимузин, он для верности клал на колени ручной пулемет. В бронированных машинах, сидя за пуленепробиваемыми стеклами, как смерчи безудержной власти, проносятся президенты и премьеры по тщательно проверенным маршрутам, замкнутые в скорлупу своей безопасности, они походят не на властителей, а на узников.

Нелишне вспомнить в этой связи поездку в Сеул в годы войны в Корее президента Эйзенхауэра. Из соображений безопасности все приготовления к маршруту проводились в глубокой тайне. Чемоданы президента для маскировки поместили в контейнеры с простым грузом и отправили на почту, откуда незаметно перегрузили в машину, принадлежащую секретной службе.

Другая часть лишнего багажа его была вынесена из резиденции под видом вещей служанки. Выйдя из ворот, одетая по-дорожному служанка остановилась с вещами на обочине тротуара в ожидании такси. К ней как бы случайно подошли две подруги и принялись шумно обсуждать предстоящий отпуск. К громко беседующим женщинам под видом такси подошла машина службы безопасности, которая забрала служанку вместе с вещами. Не вызывало сомнения, что маршруты вещей и служанки вскоре разошлись.

Задолго до рассвета закрытая машина вывезла из Белого дома через запасные ворота и самого президента. И никто из сотрудников не догадался, что Эйзенхауэр покинул резиденцию.

Когда ничего не подозревавший Джон Фостер Даллес, как обычно, прибыл для доклада президенту и был препровожден в его кабинет, его вместо Эйзенхауэра встретил офицер службы безопасности, который объяснил государственному секретарю ситуацию и упросил Даллеса помочь органам с честью доиграть разработанную комбинацию. Даллес целый час пробыл в кабинете президента, после чего вышел в приемную и «охотно» поделился с репортерами тем, о чем они «беседовали с президентом». Так же поступили и другие члены кабинета, охотно включившиеся в игру.

Еще в древнем Китае улицы по пути следования императора заблаговременно очищались от людей. Не довольствуясь этим, один из китайских мандаринов приказал построить для себя особые дороги, по которым мог бы продвигаться лишь он один. Такие дороги, обнесенные высокими стенами, соединяли воедино все двести семьдесят дворцовых резиденций императора.

Людовик же XI окружил свой замок ловушками, волчьими ямами и западнями численностью около тысячи восьмисот.

Не отставали от иностранцев в постройке подземных сооружений и россияне. При отце Ивана Грозного Василии III близ Угловой башни в Кремле жил боярин Берсень Беклемишев. От него и произошло название одной из башен — Беклемишевская. В районе Стрелецкой слободы за Москвой-рекой Берсень построил себе каменный дом, чем дал название набережной — Берсеньевская. Со временем мягкий знак утратился. Василий III боярина казнил из-за «неосторожной искренности», которая будто бы раскрывала наличие тайных ходов под Москвой-рекой к башне Беклемишевской.

Археолог Игнатий Яковлевич Стелецкий сообщает: «Во всех каменных домах XVI–XVII веков в Москве имелись тайные и подземные ходы. Дом Берсеня Беклемишева перешел к его наперснику Малюте Скуратову, под домом находились два мрачных подвала..» Здесь были жилые помещения, куда вводили даже лошадей, имелся колодец, который в 1906 году нашли на глубине 15-ти аршин». А репортерская заметка от 13 апреля 1906 года добавляла: «Сняв около 8 аршин сруба, обнаружен хорошо сохранившийся остов лошади, а под ним, на некотором расстоянии, скелет человека, сапоги с загнутыми носками боярской эпохи. Поблизости — такие же женские сапоги. Множество тисков. Ввиду известного нрава Малюты Скуратова предполагают, что здесь скрыта какая-то тяжелая драма».

Имелась у Грозного и своя Лубянка на месте нынешнего Александровского сада. На углу Моховой и Воздвиженки находился замок, обнесенный стеной с воротами и отстоявший «на расстоянии ружейного выстрела от кремлевской стены». Следовательно, этот дом находился на месте старого университета, где и поныне стоит кирпичное здание опричного двора.

Ходит легенда, что от дома Малюты Скуратова шел потайной ход под Москву-реку. Он действительно существует. Другой — в Кремле, главный ход для бегства был в тайнике Алевиза (идущий мимо Никольской башни под Китай-город), третий, раздвоенный, в районе улицы Ленивки: один тоннель идет к дому Пашкова, а другой — в Кремль.

Есть и тайники, ведущие к воде из Водовзводной башни, Тай-ницкой, Беклемишевской и Угловой, Арсенальской, где и поныне сохраняется колодец-тайник, с кристально чистой и очень вкусной водой. А от тайника — к воде, недалеко — и к тайнику под водой.

Стелецкий считал, что в «средневековье в отношении подводных ходов» знаменитый болонец Аристотель Фиораванти, «мастер, мураль и пушечник нарочит», был вместе с тем искуснейшим гидравликом своего времени. Итальянцы, вообще, могли не только в совершенстве сооружать подземные ходы, но еще и обкладывать их свинцом и оловом для предупреждения сырости в тоннелях под дном реки. Так, митрополит Макарий, застигнутый пожаром в Успенском соборе в 1547 году, избег гибели, пройдя ходом под Тайницкой башней и Москвой-рекой в Замоскворечье. Ход, по преданию, был построен тем же Аристотелем Фиораванти.

Царевна Софья, прослышав о тайных кремлевских подземельях, в 1682 году, придя к власти, наказала дьяку Большой казны Василию Макарову отыскать тайный вход в тоннель и все, что увидит, доложить только ей. Василий разыскал люк около Тайницкой башни, попал в подземный ход с разветвлениями под Москву-реку, в сторону Успенского собора и далее к Собакиной башне и кремлевской стене вдоль реки Неглинной. Размером эти тоннели были 3x3 метра с перекрытиями из белокаменных плит. В каждом имелись и тайные камеры размером 6x9 метров, с коробовыми сводами. Макаров вышел из подземного Кремля в районе Красной площади.

Софья взяла «с дьяка клятву доверенного — молчать… и хранить тайну до гробовой доски». Василий молчал 14 лет и только перед смертью исповедался своему звонарю Осипову. Вот как выглядела исповедь Макарова в изложении Осипова: «Сказывал он (Макарьев), был-де он по приказу благоверные царевны Софии Алексеевны посылай под кремлевский город в тайник. А в том тайнике есть две палаты, полные наставлены сундуками до строну (до сводов). А те палаты за великою укрепою, у тех палат двери железные, попереч чепи в кольца проемные, замки вислые превеликие, печати на проволоке свинцовые, и у тех палат по одному оконцу, а в них решетки без затворок… и в те окошка он смотрел, что наставлены сундуков полны палаты: а что в сундуках, про то он (Макарьев) не ведает…»