Сергей Красиков - Возле вождей

Чернявый, бровастый человек донецкого типа Н.П. Фирюбин, из когорты кремлевской элиты выгодно выделялся. И Екатерина Алексеевна решила быть замужем и жить с мужем, а не влачить жалкое существование ни жены, ни вдовы и потому мужа отозвала. Хрущев при этом так осерчал на самоуправство непредсказуемой леди, что тут же решил укротить строптивую и вывел Е. А. Фурцеву из состава Политбюро ЦК КПСС.

— За что? — возмущалась обиженная женщина. — За то, что хочу, как все люди, семьей жить? Но разве это преступление? Да что он себе позволяет, этот «сшит колпак не по-колпаковски»?

Однако «колпак» как решил, так по-колпаковски и оставил. Екатерина Третья, по словам завистников, и Екатерина Алексеевна Фурцева, по паспорту, в цеков-ский Президиум больше не войдет никогда, хотя, как ни одна из элитных советских женщин, отлично разберется в цековской кухне, даже кое-что готовить для высшего правительственного стола сумеет, а следить за своей фотогеничной внешностью и гардеробом станет с таким тщанием, что не только среди мешковато одетых прези-диумствующих домовладелиц сумеет выглядеть белой ле-бедицей, но и среди ярких фазаних дипломатического корпуса окажется той жар-птицей, которую захотят взять под крылышко многие ожиревшие правительственные индюки.

Не с нее ли впоследствии захочет взять пример изящно одеваться Раиса Максимовна Горбачева, да только не найдет, а потеряет в сравнении с этой хрупкой и изящной женщиной. Недостанет Раисе Максимовне той легкости и изящества, которые были присущи министерше. И это при том, что у Фурцевой были отняты те финансовые возможности и размах, которыми по положению пользовались жены членов Президиума ЦК КПСС.

И тем не менее уникальные костюмы Екатерина Алексеевна в единственном экземпляре предпочитала заказывать у лучших модельеров Рима. Заказывала и щеголяла в них в должности министра культуры огромного Советского государства по различным престижным тусовкам мира до тех пор, пока однажды не заказала себе очередной костюм стиля а-ля мотылек в мелкую черно-белую клеточку, а на другой день не встретила на уличках Рима точно в такие же костюмчики а-ля мотылек обряженных несколько синьор.

Фурцева чуть в обморок не свалилась от наглости модельера, явилась и потребовала объяснить, на каком таком основании портняжка позволил себе нарушить самим же им оговоренное условие шить для советского министра культуры костюм только в единственном экземпляре.

— Никаких условий договора я не нарушал, сударыня! — невозмутимо на чисто русском языке отвечал модельер. — Условия договора нами подписывались вчера, а вчера, уверяю вас, ни в каком уголке Италии и ни в одном уголке мира костюма а-ля мотылек моей фирмой выпущено не было, кроме вашего. Сегодня другой день, и условия заключенного с вами договора на него не распространяются. Любопытные синьоры пришли в восторг от увиденной на вас одежды и захотели, неподражаемая сударыня, быть схожими с вами. Вам гордиться следует этим, а не сожалеть.

— Горбатых не исправишь, — тяжело вздохнула министерша и срочно заторопилась в Москву, чтобы дома хоть несколько дней покрасоваться в уникальной редкой одежде, пока и здесь ее не настигли живые манекены предпринимателя.

Изящная и загадочная, Фурцева имела свою парилку, куда приглашала понравившихся ей мастеров культуры. Людмила Зыкина вспоминает:

«С ней многие певицы ходили в баню. Это был ритуал. Никогда в бане не пили. Однажды мои подруги принесли с собой пиво. И Екатерина Алексеевна говорит: «Пивом хорошо голову мыть». Но чтобы она хоть грамм выпила — этого не было… Возможно, с кем-то она и пригубливала, на приемах, например, но со мной — никогда».

Ходит молва, что Фурцева предала Хрущева в дни его свержения. Нет, не предала она, а отплатила за предательство чистой монетой, ибо женщины не терпят предательств и больно мстят за них. На Новодевичьем кладбище Москвы над захоронением Екатерины Алексеевны развернуто огромное мраморное полотнище цвета слоновой кости, на котором золотой вязью вышито: «Екатерина Алексеевна Фурцева». Без дат рождения и смерти. Человек, создавший ритуальный памятник усопшей, обладал и тактом, и вкусом. Он без слов продемонстрировал, что под ним погребена женщина вне времени и возраста, которая таковой являлась и на самом деле.

Уверяют, что Виктория Петровна Брежнева (по матери Ольшевская) была дочерью преподавательницы экономического института. Что по национальности она еврейка, и, как большинство евреек, все сделала для продвижения мужа по служебной лестнице, и, как большинство жен-евреек, закрывала глаза на его любовные похождения. В Днепропетровске ему приписывали роман с некоей Т. Р., в Молдавии — с агатовоглазой молдаванкой, в Москве — с актрисой Художественного театра, а затем с медсестрой Н. Кроме них приписывали и большое количество проходных дамочек, а Виктории Петровне хоть бы что. Она как воды в рот набрала. И молчала бы, если бы медсестричка Н. не обнаглела настолько, что отважилась начать командовать самой Викторией Петровной.

— Ах так! — терпение верной спутницы второго советского Ильича лопнуло, она со слезами на глазах побежала к верному оруженосцу Генсека Александру Яковлевичу Рябенко.

— Саша, сил моих терпеть ее больше нет. Подумай, что вытворяет. Просит меня убраться из Завидова и пожить некоторое время в Москве, пока Леонид оклемается.

Рябенко понял, о ком идет речь, и решительно занял сторону Виктории Петровны, а заняв соответствующую долгу позицию, пошел к самому Ильичу.

— Леонид Ильич, Н. преступает все дозволенные моралью и этикой границы. Вчера она несколько раз оборвала меня. Сегодня обругала Викторию Петровну. Совершеннейшая пустышка в медицинских познаниях, она, по сути, отстранила от ухода за вами таких светил медицины, как Чазов и Косарев.

— Не мешай. Не лезь не в свои дела! — возмутился Брежнев.

Тогда Рябенко позвонил председателю КГБ Ю. В. Андропову, министру внутренних дел Н. А. Щело-кову и своего добился: медсестру от ухода за Л. И. Брежневым отстранили. А не прояви Виктория Петровна воли, не продемонстрируй настойчивости, глядишь, Н. находилась бы возле Леонида Ильича и помыкала его окружением.

Не испугалась Виктория Петровна и однажды заметить всесильному мужу, что орден «Победа» получает он не по заслугам, ибо по военному утвержденному статусу им награждаются только лица, совершившие подвиги при командовании войсками на фронтах Гражданской или Отечественной войн или сделавшие новейшие открытия в области военной науки.

Брежнев, насупив брови, сказал, что на награждении его этим орденом настояли члены Политбюро.