Михаил Каншин - Физтех. Романтики. НЕнаучная жизнь физтехов

К счастью, всё обошлось без сильных обморожений. Во многом здесь заслуга нашего завхоза Саши Ардашева – единственного участника агитпохода, на которого была возложена исключительно функция организации питания всего нашего отряда. Помню, однажды ему удалось договориться на одной из ферм о выделении для нас целой фляги молока».

1964.02. Юрий Колесов, Валерий Ириков, Геннадий Яковенко, Михаил Николаев

Михаил Николаев:

«Зимний поход на лыжах Звенигород – Николина Гора (откуда в Москву мы возвратились поездом от Перхушково). Чудесные места Подмосковья! Большая часть пути шла сосновыми лесами. Лыжню прокладывать часто приходилось самим. Снегу было очень много… Наиболее запомнился конечный пункт – Николина Гора: концерт на сцене шикарного Дома отдыха Совмина СССР.

Там же местное начальство устроило нам смотрины лошадей на местном конезаводе, где нам был показан элитный конь по кличке Квадрат, фигура которого была позже поставлена перед входом в павильон «Коневодство» на ВСХВ… Затем была шикарная лыжня через деревни Лайково и Салослово к платформе Перхушково».

1964.07. В путь: Душанбе – Хорог – Мургаб – Кара-Куль – Нурек – Душанбе

Агитпоход к пограничникам Памира был организован Витей Мироненко, как и следующие походы, сразу от трёх организаций: московского комитета комсомола, общества «Знание» и Главного управления погранвойск, что на Лубянке.

Александр Шмелёв 14:

«А ещё решали музыкальную проблему: наш ударник Миша Фёдоров, один из наиболее активных участников похода, ударную установку вблизи увидел впервые. На вопрос, а если бы оркестру был нужен не ударник, а саксофонист, ответил, что всё равно бы поехал…»

Июль. В Москве +17 °С. Через три часа в Душанбе +43 °С. Говорят, похолодало. В Хорог из Душанбе должны были вылететь самолётом, но не судьба: на самой капризной в мире трассе нелётная погода. Там самолёт летит по ущелью ниже уровня горных вершин, и мы это с восторгом наблюдали из окон самолёта на обратном пути, когда уже, закончив маршрут, возвращались в Душанбе. А прилетев в Душанбе из Москвы, узнали, что все ближайшие рейсы в Хорог отменены – придется добираться на машинах.

1964.07. Памир. Приближаемся к Хорогу. Наш грузовик – пятый в колонне новобранцев. Справа – овринги

Выехали из Душанбе в Хорог тоже не сразу – ждали, когда расчистят обвал на трассе, случившийся накануне.

Наконец колонной из пяти открытых грузовиков вслед за новобранцами двинулись в горы.

Горные дороги Памира – отдельная песня. Там свои неформальные правила. На узкой дороге водители разъезжаются без особого соблюдения правостороннего движения, успев подать одним им понятный сигнал, или долго пятятся до разъездной площадки, где могут пропустить встречный автомобиль или колонну (чаще ездят парами для взаимовыручки).

Особенно впечатляет, когда ночью сидишь в кузове и наблюдаешь, как грузовик пятится слегка вниз в бурные воды Пянджа, поблёскивающие под яркой луной. И хотя понимаешь, что сзади просто поворот за скалу, слегка жутковато (наблюдали на этой дороге, возвращаясь на попутных грузовиках из туристического похода от ледника Гармо).

Не один раз спорили, сравнивая возможности московских таксистов и местных водителей, которые гоняют по серпантинам, как нам рассказывали, «без тормозов». Преимущество пограничных автомобилей – в мощных моторах, но после аварии, когда в Пяндже от пограничного «газика» нашли только одно колесо, было запрещено сажать женщин рядом с водителем. На нас этот запрет тоже распространялся.

1964.07. Памир. Летим из Хорога. Трасса по ущелью. Горы выше. Справа – по объяснениям сопровождающих, белая вершина – это уже Индия. Граница. Высота больше 3500 м

К Хорогу спускаемся по серпантину с перепадом около километра. Серпантин виден сверху весь, виден и Хорог – впечатление незабываемое.

Начало концерта показало, что инструменты нежнее артистов. Саше Яковлеву срочно пришлось разбирать баян, а мы заглядывали в комнату и интересовались, удалось ли поймать котёнка, который так отчаянно мяукал в баяне. Артистам тоже досталось: цвет лиц – от ярко-розового до малинового. Далее всю дорогу инструменты путешествовали на коленях, синяки никто не подсчитывал, от горного солнца защищались пограничными шляпами-панамами (они потом остались на память о поездке), дождя ни разу не было.

1964.07. Таня Воскресенская с Лисьим хвостом. Справа – на заставе после концерта пограничная лошадка покатает только до конюшни

1964.07. Тохтамыш. Сценка: Володя Саломыков и Игорь Коган. Ян Малашко, Витя Мироненко, Саша, Яковлев, Юра Медведев

1964.07. Памир. Тохтамыш. Испанский танец: Эмма Скляренко, Таня Воскресенская. Справа – Виктор Мироненко

Граница от Хорога с тогда ещё очень дружественным Афганистаном естественная – не очень широкая в среднем течении, но очень бурная река Пяндж. Наша дорога вырублена в скале, на афганской стороне дороги нет, только горные тропы и овринги: на отвесной скале вбиты колья, на них кладётся хворост, делается настил – теперь и над пропастью или рекой тоже тропа. Даже смотреть страшно, но видно, как по оврингам бодро шагают ослики с грузом и приветливые афганцы машут руками.

1964.07. Памир. Хорог – Ишкашим. Гармчашма: горячие минеральные источники

Высота от концерта к концерту постепенно увеличивается: Хорог – 2200 м над уровнем моря, Мургаб – 3600 м, к озеру Каракуль подъезжаем через самую высокую точку Памирского тракта – перевал Акбайтал – 4655 м. Ближе к Мургабу уже и дороги как таковой не наблюдается: серая равнина, по которой разбросаны какие-то мелкие горки, солончаки, и вдруг понимаешь фразу из учебника географии: «Памир – крыша мира». Потом, дома, выступления на этой «крыше»: и пение, и быстрые танцы на высоте около 4000 м – кажутся чем-то нереальным.