Михаил Танич - Нетелефонный разговор

Представляю себе разочарование мариупольских газетчиков, когда они узнают, какую жалкую полосу своей жизни зимой на 1954 год провел этот недавний сталинский зэк в их городе.

Зато холодным летом 53-го я был обманчиво счастлив в Мариуполе. Сейчас я придумаю имена, да и саму эту историю. Но то, что это было на самом деле, как теперь принято говорить, гарантия 100 процентов!

Она была женой зубного врача и преподавала литературу в вечерней школе, которая – вся – была в нее влюблена. Муж ее уехал на Север за длинными деньгами, присылал оттуда слепки-заказы, мариупольские умельцы делали зубные протезы, и, видимо, денежки журчали ручейком.

Но поскольку большой любви в этой семье не было, а Лена была способна именно на большую любовь, то я, молодой, сильный и отвыкший от женщины за годы сидения, оказался в ее поле зрения кстати. (Смотри мои фотографии в книжке: смуглый, один нос торчит!) Заполыхало!

Соседи принимали деятельное участие в этой интриге и спрашивали у ее сына, четырехлетнего мальчугана:

– Гриша, что, у тебя новый папа?

– Зачем мне новый папа? Что мне сделал плохого мой старый папа?

Новому папе было стыдно нечаянно услышать этот разговор.

Вам нетрудно представить наш курортный роман. Мы оба не были виноваты – это была любовь до гроба! И она поехала на Север, к мужу, естественно, разводиться. Разводиться тоже до гроба. А я ходил на почту, наверное, страдал. А потом пришло письмо: «Он все понял и простил меня. Теперь твоя очередь сделать то же самое. Прости. Лена».

И я пошел наниматься маляром на строительство домов в городе Мариуполе! Сейчас, по прошествии почти полувека, могу сказать: я, кажется, больше не люблю эту женщину. Такие уж мы, мужики, ветреные люди.

Жизнь моя в Сталинграде была попыткой вновь почувствовать себя человеком; за плечами был мертвый опыт войны и тюрьмы и всего тридцать три года, возраст надежды. И уже была любимая женщина, которая поверила в меня навсегда.

Но город Сталинград, сам герой и пестовавший героев, с часовыми-пионерами, стоявшими у «вечного огня, который горел по субботам» (анекдот), был не тем местом, где бывшему зэку так просто дадут расправить перебитые крылья. И снимая комнатенку с женой и маленькой дочерью и существуя от рубля до рубля, мы, однако, ухитрялись жить от своего рубля до своего и никогда-никогда не одалживались ни у кого.

За редкие публикации в газетах и журналах платили гроши, но я еще работал внештатно (с удостоверением) в областной молодежке «Молодой ленинец» и, как ни плохо у меня это получалось, искренне пытался стать молодым ленинцем. Печатали меня часто, даже похваливали, но мысли не допускалось пригласить меня в штат, на должность пусть самого последнего литсотрудника. Это при том, что стихи мои уже публиковались в московских «Юности», «Знамени», «Смене», «Литературной газете» – большая честь для провинциалов. Нет, не тот город Сталинград, где с бывшего зэка снимается прилагательное «бывший». Оно остается, как на корочках уголовного дела – «хранить вечно!»

Так и шастал я по районам, в посевную и в уборочную, и писал проблемные статьи по непонятным мне колхозным проблемам типа «Под одной тучкой…» (это, стало быть, о разных хозяевах!), да еще футбольные отчеты, да цирковые рецензии, а еще иногда стихотворные фельетоны.

Но случаются же неожиданности и в городах-героях! Напротив гигантской ГЭС на Волге строился алюминиевый комбинат, комсомольская стройка, и моя газета взяла шефство над этой стройкой: выпуск еженедельного приложения двухполосной листовки. Кого послать туда работать? Это далеко от города, и не большая радость трястись туда поутру, пересаживаясь из переполненного трамвая в переполненные же рабочие автобусы на «Алюминьстрой». Кого? Конечно, последнего, то есть меня. Поедешь? Яволь!

И забегал по котлованам, от плотников к бетонщикам, от арматурщиков к монтажникам этот энергичный парень с блокнотом, уже имевший опыт работы на соседнем Гидрострое. И раз в неделю раздавал на стройке свеженький номер газетки, в которой в единственном числе был и редактором, и автором, и метранпажем (сам верстал газетку в какой-то строительной типографии с ручным набором), да и наборщиком и экспедитором был тоже я. А стихи, какие стихи бывали в этой газетке:

И как-то вдруг вызывает меня к себе директор строящегося комбината Пожидаев. Никогда не забуду его фамилию! Святое имя, наподобие Косьмы и Дамиана.

– У нас есть возможность помочь вам с жильем. – И достал общую сильно мятую тетрадку, уж ее мяли и листали! – Вот съездите посмотрите квартиру номер шестьдесят восемь в нашем доме на Тракторном! – и обвел ее кружочком.

Господи, не передумай! – Не верил я своему счастью и глядел на директора и впрямь как на Господа Бога. Квартира оказалась однокомнатной, в сталинском доме на Главном проспекте Тракторного завода. Сталинские дома! Их было мало, но они были добротными, с высокими потолками. И до сих пор еще, приглядитесь, в объявлениях об обмене пишут «в сталинском доме». И это похвально. Но и однокомнатная квартира в полуразрушенном Сталинграде – даже не знаю, с чем ее сравнить, разве что с королевским апартаментом в гостинице «Парус» в Дубаи. Да нет, что там «Парус»!

На следующий день мы наняли грузовую пятитонку, хотя вполне могли перевезти наше почти полное отсутствие имущества и на мотоцикле с коляской, и даже на детских санках. И вселились в свою, даже не выговорить, в свою квартиру, с кухней и ванной с газовой колонкой – горячая вода всегда!

Напротив был хозяйственный магазин, в котором поутру, до открытия, шла запись на платяные шкафы местного производства. Иногда их привозили – какое счастье! Неважно, что ящики и двери не закрывались из-за непросушенной древесины, – это было признаком новой и благополучной жизни. Мы, конечно, записались и долго ходили отмечаться, но нам так и не досталось это сосновое, пахнущее лаком, конечно, сверхплановое чудо. Какой-то острослов придумал, что в Советском Союзе квартиру и машину покупают только один раз! Далее идут варианты: покидают, разменивают, продают, передаривают, улучшают – всяко. И в отношении меня, когда изменились обстоятельства, это оказалось правдой. Нашлись люди в городе Орехово-Зуево под Москвой, готовые отдать нам взамен нашей однокомнатной Тракторной квартиры свою двухкомнатную, полуподвальную во Дворе Стачки.