Наталья Бондарчук - Сергей Бондарчук. Лента жизни

Фигура, которая, пройдя красной, всегда заметной линией через эпохи многих советских правителей – от Сталина до Ельцина, с течением времени стала восприниматься ещё и как кинематографический эквивалент советской системы. Как чуть ли не её официальное творческое кредо…

Хотя сама постановка вопроса, пожалуй, изначально должна быть иной: не власть формулировала, каким ему быть, – он формулировал, и этим словно окормлял время. И делал его своим, общим, связанным изнутри одной объединяющей всех (включая власть) государственной идеей.

Именно потому обрушение страны в начале 90-х и привело к обрушению творческой судьбы. И то, что можно было во время съёмок беспрецедентной по своему масштабу и напряжению сил киноэпопеи «Война и мир» чудодейственным образом преодолеть (клиническую смерть!), в годы перестройки и последующие годы преодолеть оказалось, увы, невозможно.

Обида была огромной, а несправедливость вылилась ещё и в немыслимые мытарства, связанные с производством другой вожделенной эпопеи века – телесериала «Тихий Дон» – уже без гарантий родного государства и только под водительством итальянского продюсера, запутавшегося в конечном счёте в своих финансовых проблемах и сделавшего заложником своего провала ещё не оконченный Бондарчуком фильм.

Обрушение творческой судьбы обернулось обрушением судьбы человеческой: Сергей Фёдорович Бондарчук ушёл из жизни, не увидев готового фильма на экране.

И книга Натальи Бондарчук об этом тоже.

Как известно, Сергей Бондарчук был любимцем советских властей. Причём смена лидеров власти – зачастую достаточно свирепая по отношению друг к другу, совершенно, как казалось (и казалось, наверное, правильно), не отражалась на репутации главного актёра и кинорежиссёра страны.

При Сталине Сергей Фёдорович по одному мановению генсековской палочки стал в 32 года народным артистом СССР. Минуя другие звания.

И всё потому, что Иосиф Виссарионович пришёл в восторг от проникновенного исполнения актёром роли Тараса Шевченко в одноимённом фильме.

При Хрущёве самый молодой в стране народный артист СССР (нет, моложе были балерины, но каков их творческий век!) одним из первых получил высшую награду нового времени – Ленинскую премию (возникшую в пику Сталинской!). За фильм «Судьба человека», который был для Сергея Фёдоровича ещё и режиссёрским дебютом.

И символом нового времени, когда страна возвращала (в том числе благодаря рассказу Михаила Шолохова и снятому по нему Сергеем Бондарчуком фильму!) на орбиту героев вчерашних военнопленных, прошедших зачастую муки двойного ада – гитлеровских и сталинских лагерей.

А с высшей премией страны молодой режиссёр выиграл и своеобразный конкурс на право экранизации «Войны и мира».

Да-да, именно так тогда сложились обстоятельства, что хрущёвский лозунг «Догнать и перегнать Америку!» коснулся и великого толстовского произведения. Ведь в Голливуде только что сделали свою версию романа с кинозвездой мировой величины Одри Хепбёрн в роли Наташи Ростовой. И эту экранизацию старейшины Голливуда Кинга Видора показывали по всему миру, в том числе и в Советском Союзе.

И в этом был невольный вызов! И пал он по выбору Фурцевой, тогдашнего министра культуры, на Сергея Бондарчука. Хотя вполне себе здравствовали и находились в рабочей форме режиссёры, которые были на поколение старше, и ещё совсем недавно с великолепным размахом снимали они «Адмирала Ушакова» или «Сталинградскую битву», «Петра Первого» или «Падение Берлина».

А это ведь бесценный опыт организации дорогостоящих, с привлечением многотысячной массовки, батальных съёмок, сопряжённых к тому же с большими творческими, производственными и даже человеческими рисками!

И что на этом фоне камерная картина «Судьба человека» Сергея Фёдоровича, который и режиссёрскому мастерству-то учился не столько во ВГИКе (там профильным было актёрское ремесло), сколько на съёмочных площадках, работая с Сергеем Герасимовым, Игорем Савченко, Михаилом Роммом или даже с одним из столпов итальянского неореализма, классиком мирового масштаба Роберто Росселлини, что, кстати, тоже было феноменальным следствием большого, в данном случае – международного, успеха «Судьбы человека».

Ведь советские артисты в фильмах даже прогрессивных режиссёров из капстран до этого не снимались!

Но нет, многоопытному сталинскому киногенералитету почти демонстративно «Войну и мир» не доверили (а ведь бился за постановку Иван Пырьев, страстно мечтал о ней Михаил Ромм) – доверили вчерашнему дебютанту. И ставка тут была велика, а в случае режиссёрского поражения для Бондарчука, возможно, и гибельна.

И в силу политического аспекта (запуск «Войны и мира» в СССР мировой прессой был, разумеется, замечен и отмечен). И в силу того, что это не просто «Мосфильм» готовил большой постановочный проект – его продюсерами, по существу, явились министры, начиная от Екатерины Фурцевой, чей кабинет на время превратился в штаб подготовительного периода, и заканчивая министром обороны СССР Родионом Малиновским. Ведь недаром благодаря съёмкам в Советской Армии вновь появился кавалерийский полк, просуществовавший вплоть до 1991 года!

Удивительно при этом, что Сергей Бондарчук на фронте командиром не был, да и из боевых наград имел только скромную медаль «За оборону Кавказа». А размах картины – воистину титанический! – потребовал от него недюжинного генеральского напора и стратегического мышления, не меньшего, наверное, чем у командующего фронтом.

И вот откуда это всё взялось?

И ладно, если бы режиссёру пришлось решать только постановочные задачи (как это будет в следующем, совместном с Италией, фильме «Ватерлоо»!). Но ведь сценами сражений не исчерпывалось действие толстовского романа, как и его глубинный, отсылающий к истокам русского национального самосознания смысл.

И как было, наверное, трудно в пушечном мареве не растерять эту «мысль народную», а в многофигурной композиции переносимого на экран романного мира не растворить интонацию человеческого участия по отношению к каждому из хрестоматийно известных персонажей Толстого…

К тому же картина требовала подробного погружения в стародавний дворянский быт, давно утраченные (да что там – с корнем вырванные!) нравы и этикет, которые по достоинству могли оценить разве что представители русской послереволюционной эмиграции, а они потом наверняка и оказались среди первых зарубежных и заведомо придирчивых зрителей картины!

Но ведь их не было (и быть не могло!) на съёмочной площадке среди разнообразных консультантов фильма – были свои, разбросанные по стране, «последыши» дворянского мира. В том числе и не узнанная (и не обозначенная в титрах) вдова Колчака – Анна Тимирёва-Книппер (о чём Сергей Бондарчук скорее всего и не знал).