Станислав Славин - Адмирал Канарис — «Железный» адмирал

В стране установилась диктатура. Генерал Мигель Примо де Ривера был заинтересован в немецких деньгах и военных знаниях. У Канариса же имелось много знакомств в испанских военных и промышленных кругах, оставшихся еще со времен первой мировой войны.

Повод для поездки нашелся быстро. В январе 1925 года руководители верфи «Германия», участвовавшей в деятельности IvS, попросили ее шефа, Блума, съездить в Испанию и узнать, можно ли строить там подводные лодки. Блум не хотел ехать один, без специалиста, говорящего на испанском языке. Конечно, он подумал о Канарисе.

Тот получил отпуск на службе и 28 января 1925 года вместе с Блумом выехал в Испанию.

Всего пара дней понадобилась Кике, чтобы снова связаться со своими старыми сотрудниками, помогавшими ему в годы первой мировой войны, и ввести их в курс дела. Канарис хотел создать активно действующую агентурную сеть, охватывавшую не только Испанию, но и Францию.

Друг Канариса, Конрад Майер, бывший офицер добровольческого корпуса и бригады Аевенфельда, незадолго до этого объявляется в Мадриде, чтобы возглавить небольшую шпионскую группу. Так было положено начало легендарной разведывательной сети, немало способствовавшей авторитету будущего шефа абвера.

Канарис позаботился и о необходимых принадлежностях для Майера. «Я передал ему, — сообщал он в Берлин, — чернила для тайнописи и научил его пользоваться ими. Я вручил ему военные анкеты, привезенные мной, — основу его дальнейшей деятельности». За месячный гонорар в 200 марок эмиссар под псевдонимом Конрад обязан был информировать некоего Шефера, проживавшего в Берлине, то есть свое тамошнее начальство в штабе ВМС, обо всех интересных новостях.

В Барселоне сведения для германских ВМС собирал владелец экспортной фирмы Карлос Баум, работавший под кличкой Марта. То, что Марте регулярно приходилось бриться, в штабе никого не волновало — женское имя обеспечивало большую секретность. В Валенсии шпионил Карлос Фрике (Фернандо). В Картахене работал бывший лейтенант флота Альфред Менцель (Эдуардо), а в Кадисе — Рикардо Классен (Рикардо).

Итак, связи были налажены. Но вот заинтересовать немецкими планами видных испанских военных и политиков оказалось куда труднее. Напрасно пытались помочь Канарису и капитан испанских ВМС Матео Гарсиа лос Рейес, начальник базы подводных лодок в Картахене, и бывший капповский путчист Макс Бауэр, укрывшийся от немецкого правосудия в Испании (он стал военным советником короля Альфонса XIII). Нет, при дворе короля и в резиденции Примо де Риверы и слышать ничего не хотели о сотрудничестве с Германией. Англия издавна поставляла оружие для испанского флота. Фирма «Конструктора Новаль» монополизировала строительство подлодок в Испании. Таким конкурентам немцы не могли ничего противопоставить.

Однако после бесед с испанскими морскими офицерами Канарис понял, что шансы на успех все-таки есть. Молодые испанцы были недовольны британскими подлодками. Они помнили об успехах немецких субмарин в годы войны. Многие испанские военные хотели бы заполучить именно такие лодки — тогда Испания будет задавать тон в Средиземноморье.

Подобные настроения следовало бы использовать на благо Германии. Но для этого кое-что необходимо было поменять в дальнейшей работе.

Фирме IvS, делал вывод Канарис, нужно найти такого испанского партнера, который скорее поможет Германии добиться задуманного. Канарис знал такого партнера еще со времен первой мировой войны — судовладелец и промышленник Хорасио Эчеваррьета.

Канарис мигом вышел на Эчеваррьету. В своих отчетах он не устает описывать баска как самого влиятельного и надежного партнера, на которого могли бы положиться немецкие военные. «Сейчас он — политическая фигура первого ранга, — писал Канарис. — Он — один из самых богатых промышленников Испании».

Канарис ошибался. В действительности баск находился на грани банкротства, к тому же — из-за республиканских настроений — его плохо переносили при испанском дворе. Один из мадридских политиков назвал его «великим плутом», который готов обещать что угодно, не думая о том, как сдержать обещания. Впрочем, пребывая в трудном положении, Эчеваррьета и впрямь готов был поставить все на карту — он рассчитывал прежде всего на финансовую помощь немецких партнеров.

Впрочем, одновременно прорабатывались и другие варианты. Бауэр, доверенное лицо Канариса, делал все, чтобы увлечь власти Испании немецкими планами. Примо де Ривера поначалу отнесся к ним прохладно, а вот его заместитель, адмирал граф Антонио де Магас, увлекся идеей оснастить флот немецкими подлодками.

Так что вскоре Канарис мог удовлетворенно сообщить своему начальству: «Испанский флот окончательно сделал выбор в пользу Германии».

17 февраля 1925 года Канарис снова в Берлине. Он доказывает, что немецким ВМС надо сотрудничать с испанцами. Командующий ВМС Ценкер соглашается.

В Берлин прибывают представители испанского флота. До них дошло, что, имея дело с Канарисом, можно перенять немецкий опыт строительства подлодок и торпед. Они делают окончательный выбор — строить лодки будет дон Хорасио.

Итак, Канарис добился успеха: баск Эчеваррьета становится проводником немецкого влияния. Бывший полковник Бауэр предлагает ему съездить в Германию и встретиться с руководством ВМС. Вскоре яхта Эчеваррьеты «Космо Хасинта» направляется в Киль.

Канарис и Ломан постарались, чтобы во время визита баска в Германию к нему отнеслись с должным уважением. В свою очередь, Эчеваррьета дал понять, что в Испании готовы пойти на многие инициативы Канариса и Ломана. Однако последнее слово оставалось за мадридским правительством.

Пока же партнеры решили начать сотрудничать в другой области: в строительстве торпед. И в это время выясняется, что у «самого богатого промышленника Испании» денег нет. Ломан предоставляет ему кредит. 22 февраля 1926 года Канарис записывает: «Распоряжением короля фирме «Эчеваррьета и Лариниага» поручено организовать в Кадисе производство торпед для испанского флота».

В марте 1926 года Эчеваррьета снова появляется в Берлине и требует денег. Ему не хватает средств для строительства завода по выпуску торпед. В противном случае помочь деньгами ему обещали англичане. Баск явился к Ломану и уверял, что «не допустит англичан на испанский рынок», но для этого ему нужны деньги, много денег. Столько у Ломана не было.

Тогда Канарис решил добыть для Эчеваррьеты кредит в «Дойче банке» — государственном банке Германии. И нашел убедительные аргументы для правительства: «Если денег не дадим мы, в Испании снова обоснуется Англия». Кабинет министров решает: деньги надо выделить, но под определенные гарантии.