Коллектив авторов - Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 5

Похожие противоречивые характеристики о подчиненном направил помощник Варшавского генерал-губернатора по полицейской части исполняющему обязанности вице-директора Департамента полиции Н. П. Харламову. Лаконичное письмо от 15 июля 1908 г. гласило: «Кандидат на классную должность второго полевого жандармского эскадрона Илиодор Александров Ипполитов пристрастен к спиртным напиткам» [42] Там же. Ф. 102. Оп. 106. Д. 29 т. 2. Л. 145. . Прошло 8 месяцев и отзыв помощника Варшавского генерал-губернатора о том же сотруднике диаметрально поменялся: «Сведения, сообщенные мной в письме от 15 июля прошлого года о кандидате на классную должность 2-го жандармского полевого эскадрона Илиодора Александрова Ипполитова, были представлены мне временно командовавшим Варшавским жандармским дивизионом, которому мной было поручено собрать их негласно. По свидетельству лиц, вновь опрошенных о личности Ипполитова и хорошо его знающих, в том числе и офицера 2 полкового эскадрона, названный Ипполитов не настолько привержен к употреблению спиртных напитков, чтобы это обстоятельство можно было поставить ему в упрек; поведения он хорошего и к службе усерден» [43] Там же. Л. 150. . Оставляя за скобками напрашивающийся вопрос, «насколько все-таки Ипполитов привержен к алкогольным возлияниям», можно только догадываться, какому из отзывов вице-директор Департамента полиции дал ход.

Убийство председателя Совета министров и министра внутренних дел П.А. Столыпина эсером Д.Г. Богровым всколыхнуло волну общественного недовольства политической полицией. Анонимный гражданин написал в Министерство финансов оригинальный проект создания частной охранной структуры, которая занималась бы политическим сыском вместо охранных отделений: «Если верить прилагаемой газетной заметке, что охрана в Киеве стоила девятьсот тысяч рублей и, как известно, не достигла цели, так как министр все-таки убит, то я решаюсь вновь беспокоить ваше превосходительство дополнительными соображениями о том, какие выгоды может принести предлагаемая мной система охраны. Крупных политических дел в год бывает едва ли много, да и те вряд ли раскрываются нашей полицией, поэтому тратить сотни миллионов в год на содержание охранной полиции, которая к тому же ничего не делает, вряд ли целесообразно. Я убежден, что все сколько-нибудь важные политические планы, заговоры и т. п., можно скупить всегда за ничтожную в году сумму. Охранная полиция всегда обманывала и делала вид, что много знает, между тем, она никогда ничего не знала до тех пор, пока ей что-нибудь не принесут со стороны и не продадут за деньги, которых в ея распоряжении всегда много. А когда ей долго ничего не несли, она сама придумывала что-нибудь похожее на преступление или даже создавала таковое искусственно для показа, чтобы видели, что она сидит не без дела. Охранные отделения, если иногда и узнают секреты, то узнают их не святым духом и не талантами проникновения в чужие сердца, а просто за «сумму», но похваляются своими талантами в глазах правительства, чтобы брать чины. Разве можно сравнивать работу даже самого талантливого агента с точностью сведений, полученных от участника преступлений, продавшего всю систему подготовительных к преступлению действий? Конечно, открывать такое бюро самому правительству неприлично, но разрешить его частному лицу возможно. Какое правительству дело до того, что какой-то оригинал покупает коллекции преступных заговоров?» [44] Там же. Оп. 239. Д. 157. Л. 394.

Интересно, что претензии к полиции могли предъявляться через несколько лет после произошедшего события. В 1906 г. произошло покушение на московского генерал-губернатора адмирала Ф. В. Дубасова. Эсер Б. Вноровский, стремясь отомстить за подавление декабрьского вооруженного восстания в Москве (1905 г.), бросил в 60-летнего адмирала бомбу. Как пишет доктор исторических наук В.Г. Смирнов, «в апреле и декабре 1906 г. на «душителя революции» были совершены покушения. При этом малоизвестно, что после второго Федор Васильевич просил Николая II «о милости для покушавшихся», но царь не разделил его точку зрения» [45] «Мы исстрадались без власти, и ждем от Вас защиты от всех постигших нас бед, от произвола крамольников». Письма московскому генерал-губернатору Ф.В. Дубасову. 1905–1906 гг. // Исторический архив. 2020. № 2. С. 144. .

8 июня 1913 г., через семь лет после теракта, один из жителей Москвы задавался вопросом в послании в Московское охранное отделение: «Имеет ли право Григорьев, под видом смиренного, занимать место члена городской управы, бывши товарищем В., бросившего бомбу в Дубасова? Он же подбирал записки во дворе графа Шереметева, выброшенные из оцепленного полицией университета, с вопросами, идут ли фабричные на выручку им. Кроме его прошлого, все его друзья из этого лагеря. Проверить это не трудно» [46] ГАРФ. Ф. 63. Оп. 33. Д. 44. Л. 113. . В обращении анонима прочитывается не только возмущение бездействием полиции во время разбрасывания революционерами листовок в 1906 г., но и скрытый упрек в том, что в течение семи лет розыскная работа в полном объеме проведена не была.

В 1913 г. фиксируется конфликт околоточного надзирателя с представителями правой организации «Союз русского народа». Многие исследователи высказывают традиционную точку зрения о том, что правые организации тесно сотрудничали с полицией [47] Омельянчук И.В. Провинциальная контрреволюция: Шуйский союз православных людей // Российская история. 2019. № 5. С. 163. , однако сообщение И. Сидорова, направленное в Московское охранное отделение, заставляет думать, что их контакты не всегда и не везде были плодотворными: «29 января ко мне собрались члены Союза русского народа, но околоточный надзиратель не допустил нам собраться. Между тем, в его околотке имеется дом в Новоандреевском участке, на Старообрядческой улице; ежедневно по ночам собираются собрания неизвестных лиц, кроме того, в этот дом напускали подозрительных лиц, которых держат без прописки. Околоточного этого околотка, Марцевича, можно за плату в 5 и 10 рублей в месяц купить, и он допустит даже устройство подпольной типографии» [48] ГАРФ. Ф. 63. Оп. 33. Д. 44. Л. 61–62. .

Ф.В. Дубасов

Информация о коррупции околоточного вполне могла оказаться наветом. Отсутствие же реакции Московского охранного отделения на письмо Сидорова косвенно свидетельствует о непростых взаимоотношениях некоторых представителей Союза русского народа с сотрудниками политической полиции и городского полицейского управления.

Показательно, что еще в 1910 г., судя по архивным документам, заметных конфликтов между представителями правых партий и органов полиции не происходило. Наоборот, член Государственной Думы и основатель «Русского народного Союза имени Михаила Архангела» В. М. Пуришкевич отправил 10 июня 1910 г. в Департамент полиции характеристику на своего сотрудника, напечатав ее на бланке своей организации и вложив в конверт программу и устав Союза: «Выдано это от Главной палаты русского народного союза имени Михаила Архангела сыну крестьянина Гродненской губернии Владимиру Антоновичу Шульжинскому в том, что он, состоя на службе в канцелярии Главной палаты с 31 декабря 1909 года, вел себя благонравно, с усердием исполняя возложенные на него обязанности, выказал способности к канцелярскому делу и толковому выполнению поручений, что и свидетельствуется надлежащими подписями с приложением печати Союза [49] Там же. Ф. 102. Оп. 106. Д. 29 Т. 2. Л. 304. .