Константин Ковалев - Евдокия Московская

Ещё одно событие в жизни семьи Дмитрия Донского и Евдокии можно назвать важным и промыслительным. В 1384 году предполагалась удивительная по своей значимости свадьба. Великий князь Литовский Ягайло решил жениться на дочери московской княгини Евдокии — Софии Дмитриевне.

Этот брак мог бы повернуть ход русской истории. Редкий случай, чтобы на таком уровне породнились бы два часто враждующих между собой соседа. Да и в скором времени Ягайло получит титул короля. София — королева Литвы и затем Польши! Поразительные могли быть перемены!

Однако по разным причинам свадьба не состоялась. В сути разногласий лежали различные, в том числе и религиозные, конфессиональные основания. Позднее Софью отдадут замуж за сына великого князя Рязанского — Фёдора Ольговича. То есть за своего, православного. Произойдёт это уже в 1387 году.

Евдокия оставалась как хорошей женой, так и настоящей матерью. С каждым годом семья пополнялась детьми.

В период возвращения старшего сына Василия из Орды жена Дмитрия Донского родила ещё одного мальчика, которого окрестили Петром. Прошло около года, и на свет Божий появилась очередная девочка, которую родители из первопрестольной Москвы назвали Анной.

Может быть, эти обстоятельства (связанные с частыми родами) привели к некоему недугу княгини. В летописях мелькнёт важное упоминание о том, что в 1388 году, сразу после праздника Пасхи, сын Евдокии Юрий очень сильно заболел. Недуг был тяжким — видимо, настолько, что даже писцы не преминули об этом оставить заметку. Что это была за болезнь? Последствия очередного мора? А может, ещё что-то, сильно напугавшее родственников?

К счастью, летопись поведала: «Бог милова его».

Как и миловал саму великую княгиню, расхворавшуюся всерьёз в это же самое время. Можно также предположить, что эти заболевания в семье Евдокии были связаны с каким-то мором, случившимся в Москве.

Год 1388-й отмечен другим важным событием для семейства великого князя Дмитрия Донского. Он подписал тогда договорную грамоту с князем Владимиром Андреевичем Храбрым, героем многих битв тех времён.

В грамоте указывалось, что сын князя Дмитрия и княгини Евдокии — Юрий Дмитриевич, которому на тот момент ещё не исполнилось и 14 лет, признается «равным братом» своему двоюродному дяде, значительно более старшему по возрасту. Стать «братом» князю Владимиру Храброму было великой честью. Заодно это решало некоторые проблемы и разногласия внутри правящей семьи.

Видимо, предчувствуя свою близкую кончину, Дмитрий Донской, посоветовавшись с женой, принимал решения, которые могли бы определить будущую политику государства на ближайшие годы…

Эти времена мирных обустройств были подарены Руси самим ханом Тохтамышем, который уверился в том, что «зачистил» свой улус и наказал Русь основательно и надолго. А потому он уже начинал подготовку к решению ещё более важной для него политической проблемы — урегулированию отношений с Тамерланом, который становился для него настоящим кошмаром. Каким, впрочем, станет в ближайшем будущем и для Руси.

После кончины Дмитрия Донского Москва продолжила обустраиваться. Больших войн не предвиделось. Под мудрым попечительством Евдокии и её сына Василия начиналась новая страница истории государства.

Василий правил тогда Русью, а Евдокия неотлучно была при Московском дворе.

Мы помним, что Евдокия в 1383 году отправляла своего 12-летнего сына в столицу Орды к хану Тохтамышу в качестве заложника, потому что никто не мог заплатить за него дань — сразу восемь тысяч рублей серебром. Формально это было подано так, что необходима была тяжба о великом княжении. Княжич совершил путешествие.

В кругах правящей русской элиты возникало некоторое твёрдое предположение, что если старший сын князя Дмитрия не выживет в Орде (что легко можно было представить, исходя из коварства Тохтамыша, обещавшего, например, не убивать в 1382 году жителей Москвы, но тут же поступившего наоборот), то тогда наследником — по старшинству в роде — станет Юрий. Так было принято по традиции, так это будет затем отмечено и в завещании Дмитрия Донского.

Вольно или невольно, но следующий по возрасту, девятилетний князь попал в центр внимания со стороны княжеского двора и боярства. Евдокия ему также благоволила.

Молодой, но очень разумный, весьма начитанный, уже показывающий свою энергию и смекалку, Юрий не только оставался «возможным наследником», но и в реальности был хорошим для этого кандидатом и даже образцом.

Что мог думать об этом ежедневно и ежесекундно переживающий угрозу смерти Василий в ордынском плену? Даже самая сильная любовь к брату не могла не зарождать у него подозрений в том, что он уже, вольно или невольно, но «проявился» как его конкурент на власть. Обида? Это ещё мягко сказано.

Естественно, что вернётся к матери в Москву князь уже зрелым юношей. И выпадет ему не только много опасностей, но и немало приключений, вплоть до путешествий в разные дальние края. И вот по прошествии времени Дмитрия Донского не стало. Вдова и дети уже оплакали его. Первые же годы правления Василия Дмитриевича ознаменовались расширением границ княжества и присоединением к нему соседних земель. Уже в 1392 году он получил из Орды ярлык на важнейшие города — Нижний Новгород, Городец, Мещеру и Тарусу. И тогда же фактически присоединил к Москве княжество Суздальско-Нижегородское. Считается, что он его купил у ордынского хана.

Но в этом расширении ему реально и даже самоотверженно помог брат — Юрий Дмитриевич. Он, следуя «докончальному» договору, вместе с «равным братом» Владимиром Храбрым предпримет необходимые Василию военные походы, подчинит Москве также город Торжок, рискуя жизнью, — прогонит врагов, подчинит несогласных, усмирит бунтующих. Сделает это быстро, эффективно и профессионально.

Каждое действие князя Юрия будет повышать его авторитет в воинской среде. Князь Владимир признает в нём настоящий полководческий талант. Не забудем, что в эти времена Юрию Дмитриевичу было всего 16—18 лет! И только потом, когда ему будет чуть за 20, он пойдёт дальним победным походом по землям великой Волжской Булгарии.

Однако уже в те времена будет расти и число его врагов. Не только тех, кто был недоволен его возвышением, не только представителей «литовской партии», но и врагов буквальных. Например, из других удельных князей. Ведь бежавший в Орду Нижегородский князь Семён — брат Евдокии — будет затем бороться с Василием и Юрием почти всю свою жизнь. А для правителя Звенигородского и Галичского это будет связано с самыми серьёзными сражениями в его жизни, из которых он выйдет и с победой, и с честью.

Летописи будут освещать окончательное присоединение к Москве родного Евдокии Суздальско-Нижегородского княжества по-разному. Естественно — они писались в разных местах Руси. Кто-то поддерживал князя Семена, а кто-то, наоборот, — осуждал. Рогожский летописец поведал потомкам, что Василий добился этих земель «златом и сребром, а не правдою». То есть охарактеризовал нам некоторые новые черты великого князя, о которых мы ещё до этого не знали. Среди них, например, его алчность. Именно по этой причине, по мнению летописца, на Руси может затем произойти «конец вселенной».