Константин Ковалев - Евдокия Московская

Имя Евдокии-Евфросинии по праву стоит первым в ряду самых известных исторических женских имён Московской Руси, а сама святая подвижница может быть названа одной из величайших женщин в истории России.

На всякий же час ударяет молотом в колокол,

размеряя и расчитая часы нощные и денные…

В Средние века, как говорится, мужчины пахали и сеяли, а женщины убирали урожай. Женщина занималась изготовлением одежды, мужчина ловко владел оружием.

Общество менялось со временем, однако «Домострой» прочно вошёл в сознание людей той эпохи, хоть и написан был только в XVI веке. А там мы можем прочитать: «Подобает мужьям поучать жён своих с любовью и благорассудным наказанием. Жёны мужей своих спрашивают о всяком благочинии, как душу свою спасти, и Богу, и мужу угодить, и дом свой хорошо строить, и во всём мужу покоряться, а что он накажет, то с любовью и со страхом внимать и творить по сему писанию. А в гости ходить и к себе звать и связываться, с кем муж велит».

Но княгине Евдокии повезло с мужем и детьми. А может быть, это не везение, а именно то её качество, что позднее назовут эпитетом «благоверность».

Да, конечно, воспитание детей и кухня были на попечении обычной женщины, и муж редко вмешивался в эту сторону домашней жизни. Однако хозяйка по воскресениям могла себе позволить пойти в церковь. И более того — вообще принять решение об уходе в монастырь.

Обеспеченные женщины занимались благотворительностью. Более знатные — устраивали храмы и основывали обители.

Женщины — жёны тех, кто стоял у власти, — проявляли себя на политическом, дипломатическом и культурном поприще. Они были полноправными правительницами в своём княжестве или вотчине, обладательницами личных печатей, символизировавших их власть в княжествах, регентшами, опекуншами. Эти представительницы прекрасного пола отличались на Руси высоким по тем временам уровнем образованности и культуры, что позволяло им принимать участие в государственных делах и в управлении страной.

Не так уж мало выдающихся женщин оставили свой след в истории России. Но жена, а затем вдова князя Дмитрия Донского — святая благоверная великая княгиня Евдокия, преподобная Евфросиния Московская — сыграла удивительную и совершенно уникальную, неповторимую роль в нашей истории.

Как образцовая мать она пользовалась огромным уважением своих детей. Потому её муж перед кончиной и писал: «А вы, дети мои, живите заодно, а матери своей слушайтесь во всём… А который сын мой не станет слушаться своей матери, на том не будет моего благословения». Один из документов, подписанных сыном Евдокии великим князем Василием Дмитриевичем, начинается так: «По слову и благословению матери нашей Авдотьи». В другом месте её сыновья отметят: «А матерь свою нам держать в чести».

В уже не раз цитируемом нами произведении «В мале сказание о блаженней великой княгине Евдокие во инокинях Евфросинии, супружницы достохвальнаго великаго князя Димитрия Ивановича Донскаго», помещённом в «Книге Степенной Царскаго родословия» XVI века, о княгине и о её муже написано поэтично и проникновенно: «Любящего душа в теле любимого. И я не стыжусь говорить, что двое таких носят в двух телах единую душу». И ещё там же: «И во всём усердно подобствова богоугодному исправлению державного и благонравного си святаго супруга; с ним же единомудренно в заповедех Господних благозаконно живущи, породи ему сынове и дщери и воспита их благочестно… по браце целомудренно живяста, яко златоперсистый голубь и сладкоглаголивая ластовица… и плоти угодия не творяху… по браце совокуплениа тоже тело чисто соблюде, греху не причастно».

Всё это — о ней, великой женщине Средневековой Московской Руси.

Неслучайно её называют небесной покровительницей Москвы и России. Существует даже поверье, что наша страна сможет возродиться вновь, когда будет возобновлено почитание Евфросинии Московской — канонизированной Русской православной церковью в качестве святой преподобной и благоверной великой княгини, которая стояла у истоков объединения земель вокруг Москвы.

И если автору данной книги удалось хотя бы пробудить интерес у читателя к судьбе пусть лишь одной женщины в истории нашего государства, то он будет считать свою миссию исполненной. Ведь наша будущая жизнь основывается на примерах прошлого.

А героиня этой книги, согласитесь, — один из лучших исторических образцов.

Дошедшее и чудом сохранившееся Житие великого князя Дмитрия Донского было создано, по-видимому, в самом конце XIV столетия (или в первые годы XV века), то есть ещё при жизни княгини Евдокии — его вдовы. Это уникальный образец древнерусской литературы агиографического жанра, неповторимое похвальное слово благочестивому и истинно мудрому правителю, который сумел победить захватчиков Руси — монголов.

Мы находим здесь удивительную риторику, особенный язык, напоминающий тот, что был присущ Епифанию Премудрому, написавшему Житие преподобного Сергия Радонежского и создавшего уникальную школу-традицию так называемого «плетения словес». Его особенная, торжественная манера письма стала новым веянием в писаниях той эпохи, в особенности, агиографических. Подобная традиция продолжилась затем вплоть до XVII столетия.

Современники впервые встречаются здесь с реальными человеческими описаниями жизни и деятельности князя Дмитрия. В данном Житии больше исторических фактов, нежели житийных рассуждений. В этом смысле — перед нами действительно уникальный источник, ознакомиться с которым имеет смысл каждому любителю русского Средневековья.

Ещё в 1893 году автор книги «Седая старина Москвы» И. К. Кондратьев писал: «Нет надобности объяснять, что в плаче Евдокии над гробом супруга много поэтического, вымышленного, и его нельзя считать буквально подлинным. Но с другой стороны, взяв во внимание современность сказания о житии Дмитрия Ивановича, общеупотребительность в Древней Руси выражения душевной скорби в плаче, т. е. в разных причитаниях над умершим, нельзя не признать в нём если не всего, то, по крайней мере, много исторически достоверного. Сочинитель жития Дмитрия Ивановича мог быть свидетелем его кончины, мог слышать плач его супруги и потом, конечно с некоторыми изменениями, внести его в составленное им жизнеописание Дмитрия Донского. Если же мы и отвергли бы вполне подлинность плача, то он всё-таки будет для нас иметь важность как изображение душевного состояния Евдокии при гробе её супруга в том виде, как представлялось это состояние современникам».