Билл Клинтон - Моя жизнь

Больше всего споров возникло вокруг помилования Марка Рича и его партнера Пинкуса Грина. Рич, богатый бизнесмен, уехал из Соединенных Штатов в Швейцарию незадолго до того, как был обвинен в налоговых и других правонарушениях по подозрению в том, что для уменьшения налогов он исказил в своих отчетах информацию о ценах по ряду сделок с нефтью. В 1980-х годах произошло несколько подобных случаев, когда на определенные сделки с нефтью цены не всегда регулировались, что давало возможность нечестным бизнесменам занижать свои доходы или заставлять клиентов платить лишнее. В то время против некоторых людей и компаний были выдвинуты обвинения в нарушении закона, но, как правило, им предстояло нести гражданскую, а не уголовную ответственность. В очень редких случаях подозреваемым в налоговых нарушениях инкриминировали вымогательство, как это произошло с Ричем и Грином, и впоследствии Министерство юстиции запретило прокурорам использовать подобную практику. После того как против Рича было выдвинуто обвинение, он жил за пределами США, в основном в Израиле и Швейцарии.

Правительство разрешило компании Рича продолжать свой бизнес, после того как он согласился заплатить в виде штрафов 200 миллионов долларов — сумму, в четыре раза превышающую 48 миллионов долларов неуплаченных налогов, вменяемых ему в вину. Профессор Марти Гинсбург — эксперт по налогам и муж судьи Рут Бейдер Гинсбург, а также профессор Гарвардской школы права Бернард Уолфман проанализировали транзакции, ставшие предметом обвинения, и пришли к заключению, что компания Рича правильно рассчитывала и выплачивала налоги, а это означало, что он лично не должен был платить никаких налогов по этим сделкам. Рич согласился не требовать применения закона о давности уголовного преследования, чтобы правительство смогло выдвинуть против него гражданский иск, как это было в других подобных случаях. Эхуд Барак три раза просил меня помиловать Рича, ссылаясь на услуги, оказанные им Израилю, и помощь в решении палестинской проблемы. Эту просьбу поддержал целый ряд видных израильских политиков, представлявших обе основные партии страны. Наконец, Министерство юстиции заявило, что у него нет возражений против этого помилования, если оно будет соответствовать интересам нашей внешней политики.

Почти все считали, что я был не прав, помиловав этого богатого беглеца, указывая при этом, что его бывшая жена оказывала мне финансовую поддержку и, кроме того, один из бывших юрисконсультов Белого дома работал вместе с двумя видными республиканскими юристами в команде адвокатов Рича. Не могу не вспомнить, что интересы Рича недавно представлял также Льюис «Скутер» Либби — руководитель аппарата Дика Чейни, только что избранного вице-президентом. Может быть, я и совершил ошибку, особенно в том, что обратил особое внимание на это дело, но в основе моего решения лежали объективные факты. В мае 2004 года Министерство юстиции все еще не привлекло Рича к суду, хотя по гражданским искам это сделать гораздо легче, чем по уголовным.

Хотя потом меня и критиковали за ряд утвержденных решений о помиловании, гораздо большее беспокойство я испытывал по поводу нескольких случаев, когда ответил отказом. Например, я считал, что Майкл Милкен имел все основания быть помилованным, учитывая его проблемы в связи с раком предстательной железы и усилия по преодолению этой болезни после освобождения из тюрьмы, но Министерство финансов и Комиссия по ценным бумагам и биржам решительно возражали, заявляя, что это послужит плохим примером в то время, когда мы пытаемся утвердить высокие этические стандарты в финансовой отрасли. Два случая отказов в помиловании, о которых я особенно сожалел, касались Уэбба Хаббела и Джима Гая Такера. Дело Такера было подано на апелляцию, а Хаббел действительно нарушил закон и уже отбыл в тюрьме срок, которого, как правило, бывало достаточно, чтобы просить о помиловании. Но нужно учитывать, что оба они подвергались жестоким гонениям со стороны офиса Кена Старра за отказ солгать по его принуждению. Ни один из них не стал бы жертвой таких преследований, если бы я не был избран президентом и не попал в лапы Старра. Дэвид Кендалл и Хиллари настойчиво просили меня помиловать Хаббела и Такера, но все остальные решительно выступали против. В конце концов, согласившись с мнением своего аппарата, я отказал в помиловании, о чем до сих пор сожалею. Позже, встретившись с Джимом Гаем Такером, я попросил у него прощения, а когда-нибудь извинюсь и перед Уэббом.

Рождество прошло так же, как обычно, но мы уже ощущали некоторую горечь, потому что знали, что в последний раз отмечаем его в Белом доме. Я с удовольствием проводил свои последние приемы. Они давали мне возможность увидеться с людьми, с которыми мы общались в Вашингтоне. На этот раз я уделил больше времени тому, чтобы вместе с Челси и Хиллари украсить нашу елку и заполнить Желтый овальный кабинет колокольчиками, книгами, рождественскими сувенирами, чулками, картинками и Санта-Клаусами. Я обходил комнаты и залы на втором и третьем этажах, внимательно разглядывая картины и старинную мебель, и наконец нашел время расспросить дворецких об истории всех старинных напольных часов в Белом доме. Портреты прежних президентов и их жен теперь воспринимались по-другому, потому что мы с Хиллари понимали, что скоро среди них окажутся и наши. Мы оба хотели, чтобы они были написаны Симми Ноксом. Нам нравился его реалистичный стиль, и он стал первым художником-афроамериканцем, портретные работы которого были представлены в Белом доме.

После Рождества я подписал еще несколько законов и назначил судьей Апелляционного суда Четвертого округа Роджера Грегори, который стал первым в истории афроамериканцем, занимающим этот пост. Грегори обладал высокой квалификацией, а Джесси Хелмс слишком долго препятствовал назначению чернокожих судей. Я использовал так называемое «межсессионное назначение», в соответствии с которым президент обладал правом на один год утвердить в должности судью без одобрения его кандидатуры Конгрессом, который ушел на каникулы. Я был готов держать пари, что новый президент не захочет, чтобы в этом суде на юго-востоке страны заседали только белые судьи.

Я также объявил, что недавно утвержденный бюджет предусматривает достаточно средств, чтобы выплатить накопившийся за прошедшие четыре года государственный долг в размере 600 миллиардов долларов, и, если мы сохраним нынешний курс, то к 2010 году можно будет полностью его ликвидировать и, получив таким образом на каждый доллар налогоплательщиков дополнительные двенадцать центов, использовать эти средства для снижения налогов или для новых инвестиций. Наша ответственная налоговая политика привела к тому, что, несмотря на экономический рост, долгосрочные процентные ставки были сейчас на два процента ниже, чем тогда, когда я стал президентом. Это позволило американцам платить более низкие проценты по ипотечным кредитам, за купленные в рассрочку автомобили, по кредитам для бизнеса и займам для получения образования.