Александр Бондаренко - Фитин

«В результате был подписан документ под заголовком: “Запись того, о чём согласились советские и британские представители в своих беседах по вопросу о подрывной работе против Германии и её союзников”. К нему прилагался “Предварительный план общей линии поведения в подрывной работе для руководства советской и британской секций связи”. В качестве главного направления взаимодействия были согласованы: координация диверсионной деятельности и определение её объектов; обмен разведывательной информацией, полезной для подрывной работы; обмен новинками в области технических средств и методов диверсионной деятельности; оказание взаимного содействия в деле вывода агентуры в Германию и оккупированные ею страны.

Как видно из документа, с англичанами была достигнута договорённость о взаимодействии в области диверсионной деятельности, которая входила в компетенцию УСО. Вести подобную работу у нас было уполномочено 4-е управление НКВД. Что касается внешней разведки, то её интересовала прежде всего стратегическая военно-политическая информация... Однако в тяжёлые дни лета 1941 г. советское руководство замкнуло УСО на внешнюю разведку» [389] Великая Отечественная война. Энциклопедия. Т. VI. Тайная война. Разведка и контрразведка в годы Великой Отечественной войны. М., 2013. С. 217. .

Конечно, в наших современных условиях очень легко рассуждать: мол, да что же это они, не понимали, что ли, что надо было связать УСО и «Судоплатовское» управление, и вот тогда бы... Действительно, перспектива могла быть очень даже хорошая. Но не будем забывать, что в то самое время гитлеровцы рвались к Москве, окружали Ленинград и осаждали Одессу. Людей не хватало, так что даже ОМСБОН [390] Отдельная мотострелковая бригада особого назначения — соединение спецназа, подчинённое 4-му управлению НКВД СССР. , выполнявший разведывательно-диверсионные задания на родной земле, был укомплектован не только специалистами-диверсантами и спортсменами-комсомольцами-добровольцами, но и снятыми с учёбы слушателями Центральной школы НКВД и даже кадровыми сотрудниками территориальных подразделений НКВД западных областей, зачисленными в бригаду на положении рядовых бойцов. Раньше, раньше обо всём надо было думать, а не гоняться за «врагами народа» в собственных своих рядах!

УСО представлял британский подполковник Гиннес — большой специалист по проведению разведывательно-диверсионных мероприятий в тылу врага, о котором нам, кроме здесь сказанного, ничего более не известно; с нашей стороны участие в переговорах принимали опытнейшие сотрудники разведки Василий Михайлович Зарубин и Иван Андреевич Чичаев. Василий Михайлович нам хорошо знаком, а вот Ивана Андреевича не мешает и представить. На тот момент ему было почти сорок пять лет; сотрудником ВЧК он стал в 1919-м, в 1924-м пришёл в ИНО, а уже в 1927 году становится резидентом в Сеуле, где очень хорошо наладил разведывательную работу. Самым ценным среди полученных им материалов считается так называемый «меморандум Танаки» — документ высшей степени секретности, в котором была изложена программа завоевания Японией мирового господства. Затем, с 1932 по 1941 год, Чичаев был «легальным» резидентом в различных странах Прибалтики и Скандинавии — в данный момент его отозвали из Стокгольма...

Зарубин для англичан был генералом Николаевым, как называли Чичаева — мы не знаем. Оба сотрудника прекрасно владели английским языком, а потому переговоры велись без каких-либо лишних людей типа переводчиков и секретарей. «Генерал Николаев» заверил подполковника Гиннеса, что, кроме них самих, о переговорах знают только товарищи Сталин, Молотов и Берия.

Но, разумеется, знал и Павел Фитин, который, скорее всего, и предлагал кандидатуры для ведения переговоров — утверждал их, безусловно, сам Лаврентий Павлович.

По окончании переговоров, которые продолжались целых две недели, после того, когда были составлены вышеуказанные документы, Гиннес сообщил в Лондон:

«Как мной, так и русскими властями соглашение рассматривается не как политический договор, а как основа для практической работы наших связующих звеньев и не нуждается в официальной подписи» [391] История Российской внешней разведки. Очерки. Т. 4. М., 2014. С. 386. .

В идеале, главными сферами сотрудничества должны были стать: координирование работы по саботажу и определение объектов для этого; обмен информацией и разведывательными сведениями; обмен достижениями и опытом в области усовершенствования новых технических средств и методов подрывной работы; оказание друг другу содействия по внедрению агентуры в оккупированные Германией страны.

«Специальным разделом в документе были определены условия поддержки партизанского движения в оккупированных странах Европы и распределены сферы деятельности сторон: за Англией — Западная Европа от Испании до Норвегии, а также Греция; за СССР — Румыния, Болгария и Финляндия. Что касается организации партизанских отрядов в Польше, Чехословакии и Югославии, то этот вопрос должен был обсуждаться между СССР и правительствами указанных стран» [392] Там же. С. 386-387. .

Из сказанного можно понять, что обе стороны уже тогда всерьёз задумывались о судьбах послевоенной Европы и своих сферах влияния в ней.

Спецслужбы действительно начали сотрудничать. Чичаев отправился в Лондон — в качестве руководителя «советской секции» и под официальным прикрытием советника посольства. Из Лондона, руководить «английской секцией», вскоре приехал на смену Гиннесу большой специалист по Советскому Союзу полковник, произведённый затем в генералы, Джордж Альфред Хилл. Он хорошо говорил по-русски, так как в детстве некоторое время жил в Москве, потом приехал в Россию в качестве коммерсанта, затем, уже во время Мировой войны, выполняя задание соответствующей службы, оказался прикомандирован к Русской армии в качестве авиационного специалиста, так что февраль 1917 года он встретил в Могилёве, в царской Ставке, потом, вроде, состоял в качестве какого-то советника при наркоме Троцком, принимал активное участие в подготовке знаменитого «заговора послов» — и успел вовремя покинуть Россию, чтобы возвратиться в неё теперь уже официальным сотрудником британской разведки трагической осенью 1941 года.

Как стало известно нашим «компетентным органам», Дж. Хилл быстро развернул в Москве бурную деятельность, совмещая свои официальные обязанности с контрразведывательным обеспечением британского посольства и сбором разведывательной информации по стране своего пребывания... Понятно, что иного от него здесь и не ждали, точно так же, как и в Лондоне с большой настороженностью отнеслись к советскому представителю Ивану Чичаеву.