Александр Бондаренко - Фитин

Подобная линия поведения начальника советской разведки была определена Л. П. Берией и В. М. Молотовым, ну а Фитину было поручено донести эти мысли до собеседника, как свои собственные, — на уровне, разумеется, руководителя службы. Павел Михайлович также проинформировал британского представителя, что Чичаев покидает Лондон и что на его место никто не приедет, так как связь отныне будет поддерживаться только в Москве, через «советскую секцию»...

Через месяц Джордж Хилл возвратился домой, а его сменил подполковник Бенэм, который предложил несколько трудноисполнимых «прожектов» на тему послевоенного сотрудничества двух разведок и убыл восвояси в сентябре того же года, прислав оттуда Фитину письмо с информацией, что «с окончанием войны наша миссия распускается...».

На том «Секта» и прекратила свою работу.

Кажется, американская сторона отнеслась к вопросу сотрудничества с советской разведкой более серьёзно, нежели их британские коллеги, и сразу же постаралась завязать контакты на высшем уровне.

Вот что вспоминал сам Павел Фитин:

«В декабре 1943 года в Москву прибыл начальник Управления стратегических служб... генерал Уильям Донован, для установления контактов с советской разведкой. Через американского посла в Москве Гарримана он обратился к В. М. Молотову, который являлся в то время заместителем Председателя Совета народных комиссаров и наркомом иностранных дел.

Нарком государственной безопасности и я были приглашены в Кремль, где нас принял В. М. Молотов. Он сообщил о прибытии в Москву Донована и его намерениях.

— Как вы на это смотрите? — спросил Молотов. — Видимо, нам отказываться не стоит, следует с ним встретиться и выяснить планы.

Здесь же приняли решение, что переговоры с Донованом должен вести я и о ходе переговоров подробно докладывать В. М. Молотову.

На следующий день вместе с моим заместителем мы приняли генерала Донована и провели с ним обстоятельную беседу. Результаты встречи были доложены И. В. Сталину и В. М. Молотову, которые дали согласие на установление контактов.

Предусматривались обмен разведывательной информацией, взаимные консультации во время проведения активных действий, оказание содействия в заброске агентуры в тыл противника, обмен диверсионной техникой и др.» [397] Воспоминания начальника внешней разведки П. М. Фитина // История Российской внешней разведки. Очерки. Т. 4. М., 2014. С. 24. .

Остановимся на минуту. Вы заметили, как вырос личный авторитет Павла Михайловича Фитина? Именно — личный. Он напрямую общается с Вячеславом Михайловичем; об итогах встречи, в которой он участвовал, нарком Меркулов сообщал докладной запиской от 30 декабря 1943 года в Государственный Комитет Обороны, то есть товарищу Сталину... Ну а прямой контакт Фитина с шефом американской разведки — это, определённо, дух времени... Несколько раньше после такой встречи Павлу Михайловичу вполне могли бы сказать, что Донован, воспользовавшись оказией, его завербовал. (Почти не шутим! Маршал Советского Союза Тухачевский, согласно официальному обвинению, был завербован какой-то третьесортной «немецкой разведчицей Жозефиной Гензе», а тут — целый руководитель американской политической разведки!)

Решения были приняты очень быстро. Руководителем миссии УСС в Москве был назначен полковник Дж. Хаскелл.

5 января 1944 года, в ночь перед отлётом Донована из Москвы, в резиденцию американского посла прибыли Фитин, начальник американского отдела 1 -го управления Овакимян (его представили как полковника Осипова) и подполковник Андрей Григорьевич Траур, который должен был отправиться в Штаты официальным представителем советской разведки при УСС. В ходе встречи вырисовываются самые радужные перспективы будущего сотрудничества. В частности, Донован с увлечением рассказывает о чудесах американской оперативной техники и радиоаппаратуре, разрабатываемой по заказам УСС. О таких вещах, как вмонтированный в атташе-кейс радиопередатчик, пластиковая взрывчатка, неотличимая от куска хлеба, портативная установка для микрофильмирования, советские разведчики пока ещё могли только мечтать... У наших товарищей тогда воистину разгорелись глаза; ещё больший восторг вызвал присланный в июле 1944 года каталог специального оружия и оперативной техники; но вот когда в ноябре 1944-го и в начале следующего 1945 года американцы наконец-то прислали образцы установок для микрофильмирования, заокеанский «презент» ничего, кроме разочарования, не вызвал — для выполнения серьёзных работ он был явно непригоден. На том и закончилось тогдашнее первое знакомство нашей разведки с передовой американской техникой шпионажа...

Но это мы уже забегаем вперёд. А пока что, к марту, подполковник Траур и ещё шесть сотрудников с семьями уже сидели, как говорится, на чемоданах, ожидая отправки за океан, но тут послу Гарриману пришла телеграмма президента Рузвельта с указанием, что обмен представителями откладывается на неопределённый срок. Несколько позже Рузвельт уточнил, что принять такое решение его заставляют внутренние политические соображения.

О случившемся Фитину должен был сообщить руководитель военной миссии США в Советском Союзе генерал-майор Джон Р. Дин, который, как и любой человек, приносящий плохие новости, чувствовал себя в преддверии этой встречи весьма неуютно. Но волновался он зря: плохие новости Павел Михайлович уже знал из сообщений вашингтонской резидентуры. Были получены агентурные сведения, что против сотрудничества УСС и НКГБ и обмена представителями решительно выступил глава ФБР Эдгар Гувер, заявивший, что целью советской разведки является «внедрение в государственные секреты» Соединённых Штатов. (Наивный человек! Судя по тому, что Фитин получил эту информацию, не нужно было так бояться приезда официальной делегации, деятельность которой можно было бы спокойно контролировать).

Донован пытался переубедить президента, но не вышло. В конце концов, 7 апреля 1944 года генерал Джон Дин встретился с Павлом Фитиным. Американец оставил весьма интересное описание этой встречи:

«С Фитиным и Осиповым я никогда не встречался дважды в одном и том же месте. Казалось, у них были пристанища по всему городу... Я увидел стол, уставленный водкой, коньяком, фруктами и шоколадом, и они настаивали на угощении. Я был несколько скептичен в отношении сильной выпивки до того, как сообщу мою новость, поскольку я не представлял себе, как она будет воспринята. Однако водка придала мне храбрости, а на партнёров по беседе, вероятно, оказала смягчающее влияние, ибо, как и предсказывал президент, они проявили “прекрасное понимание” и согласились с тем, чтобы координация между их секретной разведкой и нашей осуществлялась в Москве между ними и мной, выступающим за Донована. На этом мы и согласились, и так началось наше сотрудничество, продолжавшееся до конца войны» [398] История Российской внешней разведки. Очерки. Т. 4. М., 2014. С. 403. .