Юрий Фельштинский - Оруэлл

Народный фронт в Испании Оруэлл называл союзом врагов. В том, что коммунисты оказались на его правом фланге, по мнению писателя, ничего удивительного не было, ибо тактика коммунистических партий в других странах показала, что «официальный коммунизм следует рассматривать, во всяком случае в данный момент, как антиреволюционную силу». Политика Коминтерна, с полным основанием полагал он, полностью подчинена интересам обороны СССР, зависящей от системы военных союзов, в частности с Францией. Позиция Великобритании была неясна, и поэтому ее компартия выступала против перевооружения; если же Великобритания вступит в союз с СССР, тамошние коммунисты превратятся в патриотов.

Политическую позицию ПОУМ Оруэлл излагал следующим образом. Так как буржуазная демократия и фашизм — это «названия капитализма», бессмысленно бороться с одной капиталистической формой (фашизмом) во имя другой. Альтернатива фашизму — рабочий контроль. Позитивная задача ПОУМ в трактовке Оруэлла (видимо, считавшего себя в этот момент теоретиком революционного движения) была такова: «В настоящее время рабочие должны зубами держаться за всё, что им удалось вырвать силой; если они пойдут на малейшие уступки полубуржуазному правительству, их наверняка обманут. Необходимо сохранить в нынешней форме рабочее ополчение и милицию, всеми силами препятствуя их “обуржуазиванию”. Если рабочие не возьмут под свой контроль вооруженные силы, вооруженные силы установят контроль над рабочими. Война и революция неотделимы».

В 1989 году британской исследовательницей Карен Хазерли в Национальном историческом архиве в Мадриде были обнаружены документы, свидетельствовавшие о том, какой непосредственной угрозе подвергались в Испании писатель и его жена. Оказалось, в июне 1937-го республиканская полиция безопасности направила в находившийся в Валенсии трибунал по делам о шпионаже и предательстве обширный доклад о деятельности «Энрико» Блэра и его жены Эйлин, «известных троцкистов» и «агентов связи между НРП и ПОУМ» {383} 383 См.: Low R. Archives Show How Orwell’s 1937 Held More Terror Than His 1984 // The Observer. 1989. Nov. 5; Orwell Barely Escaped Communisis’ Grip // Ocala Star-Banner. 1989. Nov. 13. . В докладе подробно рассказывалось о прибытии Блэра в Испанию, его службе в милиции ПОУМ и о ранении. К счастью, полиции не было известно, что из госпиталя Эрик был переведен в санаторий; на какое-то время его след был потерян.

В ночь на 19 июня в номере Эйлин в гостинице «Континенталь» полицейскими в штатском был произведен обыск, во время которого изъяли всю найденную «литературную продукцию» — книги, газеты, газетные вырезки, письма, не говоря уже о дневнике. Однако саму Эйлин, заявившую, что она не знает местонахождение мужа, пока не тронули. Возможно, агенты рассчитывали использовать ее как «подсадную утку» для поимки не только Блэра, но также Макнейра и Орра. В книге «Памяти Каталонии» Оруэлл саркастически описывал обыск: «Позднее я узнал, что полиция забрала также мои вещи, находившиеся в санатории им. Маурина, в том числе и грязное белье. Они, должно быть, полагали, что найдут на нем послания, написанные симпатическими чернилами. Полицейские конфисковали все бумаги, в том числе и содержимое мусорной корзины, а также все наши книги. Обнаружив экземпляр гитлеровского “Майн кампф” на французском языке, они пришли в дикий восторг. Найди они только эту книгу, нас ничто бы уже не спасло; но немедленно за “Майн кампф” полицейские вытащили брошюру Сталина “Методы борьбы с троцкистами и другими двурушниками” [38] Имелся в виду доклад Сталина на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года «О недостатках партийной работы и методах ликвидации троцкистских и иных двурушников». , которая их несколько успокоила. В одном из ящиков сыщики обнаружили несколько пачек папиросной бумаги. Они разорвали все пакеты и обследовали каждый листок отдельно в поисках тайных записей. В общей сложности сыщики работали два часа. Но ни разу за всё это время они не дотронулись до постели: в постели лежала моя жена. Под матрасом могло оказаться с полдюжины автоматов, а под подушкой — целый архив троцкистских документов. Полицейские даже не заглянули под кровать. Не думаю, чтобы ОГПУ [39] Объединенное государственное политическое управление при Совнаркоме СССР (ОГПУ) в 1934 году было преобразовано в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) Наркомата внутренних дел СССР. Но в левой литературе продолжал использоваться термин ОГПУ (ГПУ). вело себя подобным образом. Полиция почти безраздельно контролировалась коммунистами, и эти люди были, вероятнее всего, членами Компартии. Но помимо этого, они были испанцы, а следовательно, не могли себе позволить поднять женщину с постели. Сыщики молчаливо обошли кровать стороной, что сделало весь их обыск бессмысленным».

Эйлин показала себя в Испании стойкой и храброй, достойной своего мужа. Она отлично понимала опасность работы в здании штаб-квартиры ПОУМ и несла эту ношу не жалуясь. Как-то, еще до запрета ПОУМ, ее навестил старый знакомый Ричард Риз, редактор журнала «Адельфи», приехавший в Испанию в качестве водителя машины скорой помощи, направленной НРП. На приглашение Риза пообедать с ним в ресторане Эйлин ответила, что обедать с ней опасно, чем привела его в недоумение. «У Эйлин Блэр я впервые увидел симптомы человека, живущего в обстановке политического террора» {384} 384 Rees R. For Love of Money. Carbondale, 1960. P. 153. , — вспоминал Риз.

Вернувшись в Барселону 20 июня с документами, освобождавшими его от несения военной службы, и узнав, что штаб-квартира ПОУМ закрыта властями, Эрик Блэр отправился в гостиницу, где проживала его жена. Она встретила его на пороге и, не дав сказать ни слова, прошептала ему на ухо: «Немедленно выходи из гостиницы так, чтобы тебя по возможности никто не видел». Присоединившись к мужу через несколько минут, Эйлин рассказала, что правительство Каталонии и эмиссары из Мадрида устроили охоту на поумовцев и анархистов, что в городе настоящий террор и жизнь Эрика в опасности. В кармане Эрика лежали удостоверение милиции ПОУМ и фотография товарищей на фоне поумовского знамени. Эти доказательства принадлежности к преступной организации были немедленно уничтожены. Осталось лишь свидетельство об увольнении со службы в связи с ранением, без которого Блэра могли арестовать как дезертира.

В тяжелые минуты даже самые левые интеллектуалы вспоминают о своем правительстве и просят у него защиты. Блэры не составили исключение. Они решили на следующий день встретиться в британском консульстве и через него получить разрешение на выезд из Испании. Конечно, ждать утра было рискованно, но, считал Эрик, «Испания — не Германия, испанская неразбериха и mañana [40] Завтра (исп.). Имеется в виду привычка испанских чиновников оставлять все дела на потом. давали надежду на благополучный исход. Испанская тайная полиция кое в чем напоминает гестапо, но ей не хватает гестаповской оперативности».