Владимир Дичев - Небо покоряется смелым

Теперь маршрут его велосипедных прогулок был один — за город, на аэродром. Он был очень застенчив и никогда не решался подойти поближе к парашютистам, а тем более заговорить с ними. Лежал каждый раз в траве на самом краю аэродрома, никому не мешая, не обращая на себя внимания. Более того, даже самому себе он не мог признаться в уже зародившейся мечте — когда-нибудь самому бесстрашно шагнуть с высоты в бездну и под ярким куполом опуститься на горячую, пахнущую душистыми травами землю. А потом вот так же, как эти ребята, сгрести в охапку парашют и зашагать размашисто и твердо, счастливо улыбаясь, гордясь своей смелостью.

Кто знает, сколько бы Николай боролся со своей застенчивостью? Но придя осенью в школу, он остановился как вкопанный перед объявлением, которое висело на стене вестибюля. Всех желающих заниматься парашютным спортом комитеты ДОСААФ и комсомола приглашали записываться в секцию. Николай, не поверив своим глазам, перечитал объявление несколько раз. Все правильно, приглашали всех желающих. Ну, просто словно в душу заглянули.

«Нет, все же я везучий», — подумал тогда Николай и, переборов робость, пошел записываться в секцию.

Всю зиму с нетерпением дожидался весны, когда должно свершиться долгожданное чудо — первый прыжок.

…Наконец настал этот день первого прыжка. Да, они давно его ждали. Ждали, когда изучали в классе теорию прыжка, устройство парашюта, учились укладывать его. Ждали, когда занимались в учебном городке на подвесной системе, прыгали с трехметровой вышки. Ждали, но казался он им еще очень далеким и, быть может, оттого нестрашным.

Наверное, все аэродромы на земле просыпаются первыми. Люди только еще завтракают, собираются не спеша на работу, а над зелеными полями аэродромов уже медленно плывут разноцветные купола парашютов.

Как и положено, их выстроили в одну шеренгу, уже готовых к прыжку — с парашютами за спиной, в белых подшлемниках, в специальных ботинках на толстой подошве. Готовых? Да. Но нет такого прибора, который бы мог точно измерить степень внутренней готовности каждого к прыжку с тысячеметровой высоты.

Вот и эти ребята, приготовившиеся к своему первому в жизни прыжку, они тоже, конечно, побаиваются. Каждый, разумеется, в соответствии со своим характером. Инструктор медленно обходит строй, проверяя подгонку подвесной системы парашюта, экипировку каждого. Но не только снаряжение интересует наставника. Ему чрезвычайно важно сейчас определить, насколько каждый из его подопечных психологически подготовлен к прыжку. И он исподволь прислушивается к разговорам, пытаясь уловить интонации в их голосах, что-либо непривычное в их поведении.

Коля Ушмаев, обычно склонный помолчать и послушать других, сегодня необыкновенно возбужден, подвижен. Но в движениях нет и намека на суетливость. Он думает сейчас об одном: «Скорее бы в самолет да на высоту!»

Наконец все рассаживаются на сиденья вдоль борта самолета. Машина коротко разбегается и легко отрывается от земли. Впервые в жизни Николай летит в самолете. Ему все интересно, мимо его внимания не проходит ни одна деталь полета. Вот самолет накренился, закладывая вираж над аэродромом, и земля косо пошла под крыло. С набором высоты все внизу стало окутываться легкой синеватой дымкой. Потом он стал отыскивать свой дом в лабиринте развернувшейся панорамы родного Ставрополя. Не успел.

— Приготовиться!

Он поднялся первым и шагнул к уже открытой двери.

— Ушмаев! Прыгаешь четвертым. Забыл?

Ну, конечно же, забыл! Так не терпится! И когда подошла его очередь, он шагнул в разверзшуюся у него под ногами пропасть с радостью, будто в жаркий полдень с высокого берега в воду. Он не успел ощутить захватывающего дух свободного падения. Ему даже показалось, что он и впрямь не с высоты падает, а, разрезая тугие струи воды, уходит в глубину. Словно кто-то невидимый и огромный мощной рукой рванул его кверху. В то же мгновение падение прекратилось, и он будто повис между небом и землей. Только теперь сделал полный вдох и, счастливый, огляделся по сторонам. Затем, подняв голову, увидел над собой огромный белоснежный купол. Нет, он был не белый, а, пронизанный солнечным светом, казался золотистым. Николай поудобнее устроился в подвесной системе парашюта и от переполнившего его чувства необыкновенной свободы и легкости неожиданно громко рассмеялся.

Как-то слишком быстро набежала земля. Николай весь собрался, чтобы встретиться с нею так, как его учили. Приземлившись по всем правилам, он тут же подтянул часть строп, гася купол. Освободился от подвесной системы и, не скрывая восторга, побежал через поле к товарищам…

Тогда после своего первого прыжка Николай и не помышлял еще о занятиях парашютным спортом, о достижении вершин спортивного мастерства. Просто он понял вдруг, что теперь не сможет и представить своей жизни без прыжков. Большинство его товарищей, получив значки с изображением парашютика, подтверждающие их мужество, удовлетворились этим и больше не появлялись в клубе. А Николай остался…

Между тем красавец Ил-62 не висел на одном месте, как это казалось его пассажирам, а преодолевал сотни и тысячи километров над океаном.

Назавтра, теперь уже на самолете американской авиакомпании, их повезли в глубь страны. Оклахома, знойные прерии, маленький аэродром Телекуа, ставший ареной острой спортивной борьбы лучших парашютистов мира. Болгария, Советский Союз, Соединенные Штаты Америки, Чехословакия, Канада, ГДР, Франция… Тридцать одна страна прислала своих представителей на этот чемпионат. И сразу стало ясно, что борьба будет тяжелой.

Трудной была программа: десять одиночных и пять групповых прыжков на точность приземления, пять с выполнением комплекса акробатических фигур в свободном падении. Очень сильным был состав участников. Но ко всему этому наша команда была готова, все это известно было нашим тренерам еще в Москве. Но климат! Ночью — плюс тридцать шесть. Днем — сорок пять. И при такой жаре восьмидесятипроцентная влажность воздуха. А на акклиматизацию всего три дня.

Когда начались ознакомительные прыжки, появились новые трудности. Утром у самой земли — штиль, а на высоте — сильный ветер, часто меняющий свое направление. Днем положение еще более усложнялось. Ветры до семи метров в секунду подымались у земли, а на высоте их скорость вырастала до двенадцати метров в секунду. И только к вечеру ветер стихал и становился постоянным по направлению.

Что ж, теперь многое зависело от жеребьевки? Кому прыгать вечером, тот и победит? Но судейская коллегия решила иначе. Выпавшая по жеребьевке очередь смещалась на десять — двадцать номеров. Значит, все были примерно в равных условиях. Каждому приходилось прыгать в разное время — и утром, и днем, и вечером. Теперь от прыжка до прыжка порой проходили долгие часы ожидания. И это ожидание было поединком нервов.