Максим Артемьев - Гюго

В июле Виктор Гюго начал издавать газету «Эвенман» («Событие»), в которой сотрудничали верные Огюст Вакери и Поль Мерис, а также его сыновья, получая уроки журналистики. Он создал её как трибуну для выражения собственных взглядов. Гюго вместе со многими другими политиками (например, хитрым и опытным Тьером) решил поддержать Луи Наполеона в составе широкой коалиции, так называемой «партии порядка», ведя за него агитацию со страниц «Эвенмана». Стоит заметить, что вскоре после Февральской революции Виктора Гюго навестил Жером Бонапарт — младший брат императора Наполеона I, бывший король Вестфалии, вернувшийся из изгнания, с которым у поэта установились хорошие отношения. Сын Жерома — также Жером — был вместе с Гюго депутатом парламента, причём самым молодым среди его членов.

На выборах 10-11 декабря сорокалетний Луи Наполеон одержал решительную победу, получив почти 75 процентов голосов против примерно 20 процентов у генерала Кавеньяка. Человек, который в начале года жил за чужой счёт в эмиграции и про которого все успели позабыть, в конце года возглавил Францию — чудесный взлёт, характерный для революционного времени.

Впрочем, тогда мало кто мог представить значение победы племянника императора для дальнейшей истории Франции. Виктора Гюго больше интересовали его коллеги по парламенту, за которыми он наблюдал с живым интересом и писательской точностью. Вот зарисовка о Прудоне:

«Прудон — сын бочара из Безансона. Он родился в 1808 году. У него редкие светлые волосы, беспорядочные, плохо причёсанные. На лоб, высокий и умный, свисает прядь. Он носит очки. Его взгляд одновременно мутный, пронзительный и уставленный в одну точку. Есть что-то от мопса в его курносом носу и что-то от обезьяны в его окладистой бороде. Рот с толстой нижней губой обычно выражает улыбку. Говорит с франш-контенским акцентом, проглатывая слоги посреди слов и растягивая конечные гласные. Он произносит “а” циркумфлексное наподобие Шарля Нодье или Дроза — благоговейно-почтительно. Говорит плохо, но пишет хорошо. Когда он на трибуне, то его жесты складываются из нервных ударов ладонью по листам бумаги. Иногда он раздражён и слюни выступают на губах, но это ледяная пена. Главная черта его физиономии — смущение вперемешку с уверенностью. Я пишу это в то время, когда он находится на трибуне».

Доставалось многим депутатам:

«Леон Фоше, новый министр внутренних дел, одновременно является и цельным, и посредственным. Г-н де Ларошжаклен сказал мне: “Он режет не как лезвие сабли, а как кухонный нож”». Или ещё: «Г-н Вивьен один из тех людей, которые говорят только половину того, что думают, и принимают лишь наполовину соображения других; которые никогда не бывают полностью “за” или “против” чего бы то ни было; которые состоят из равных частей “да” и “нет”. Эти самые люди преуспевают. Философы называют их мудрецами; политики объявляют их умеренными; мыслители находят их посредственными. Не есть ли тут три условия счастья — мудрость, умеренность, посредственность?»

О Луи Наполеоне, тогда ещё депутате, он писал бесстрастно — «видный, холодный, мягкий, умный с определённой толикой почтительности и благородства, немецкого вида, чёрные усы, никакого сходства с императором. Ест мало, мало говорит, мало смеётся, хотя вокруг все веселы».

Избранный президент пригласил Гюго на праздничный обед по случаю своего вступления в должность. На нём Луи Наполеон подошёл к поэту и спросил, что тот думает о текущем моменте. Гюго дал ряд рекомендаций президенту, посоветовав не забывать о национальной гордости французов, уснащая мирную жизнь «всем величием искусств, литературы, наук, победами промышленности и прогресса. Труд народа может совершать чудеса. И затем, Франция — это страна-завоеватель. Когда она не может покорять мечом, она хочет добиваться этого духовным примером. Знайте это и следуйте данным путём. Забудете — и всё погубите».

В мае 1849 года прошли выборы в Национальное собрание (прошлое носило характер «учредительного» и отработало ровно год, приняв конституцию Второй республики), Гюго опять был избран депутатом от Парижа как представитель победившей «партии порядка», чьей агитацией руководил так называемый «комитет улицы Пуатье». Это были осторожные буржуа, проповедовавшие всяческую умеренность.

Но пути Гюго уже расходились с политикой «партии порядка». Он стремительно «левел». По вопросу Римской экспедиции 1849 года, отправленной для восстановления светской власти папы против революционеров Гарибальди и Мадзини, он разошёлся как с парламентским большинством, так и с Луи Наполеоном. Летом 1849 года Гюго председательствовал на Конгрессе друзей всеобщего мира — свидетельство его международного общественного признания.

Вторая республика родилась в неблагоприятных обстоятельствах, подобно Веймарской в Германии в начале XX века. Это была республика без республиканцев. Большинство депутатов поддерживали монархию, идея полной демократии им была чужда. Луи Наполеон, со своей стороны, держался осторожно. По конституции он не имел права на переизбрание по истечении четырёх лет. Но отдавать власть президент ни за что не хотел и выжидал. Палата сделала ошибку первой, приняв закон о сужении круга избирателей только до числа тех лиц, кто проживал в своём округе не менее трёх лет. Объективно это ущемляло интересы рабочих, которые в поисках работы часто переезжали с места на место. Луи Наполеон выступил в глазах многих защитником демократии, потребовав отмены этого закона во время своего турне по Франции летом 1850 года. Он заявлял: «Мои самые искренние, самые преданные друзья не те, кто во дворцах, а те, кто в мастерских и на полях!»

Принципиальных расхождений между нобилитетом, заседавшим в парламенте, и президентом не имелось. Речь шла только о том, у кого будет в руках власть. Поначалу при президенте существовал премьер, которым в течение 1849 года являлся Одилон Барро, видный либерал времён Июльской монархии. Затем институт премьера был упразднён, и министры напрямую подчинялись президенту, сосредоточивавшему в своих руках всё больше власти. Тот, кто в 1848 году считался простачком, которым будет легко управлять, оказался совсем не так прост. Признал свою ошибку и Гюго, перешедший в оппозицию к Луи Наполеону.

18 августа 1850 года в Париже умер Бальзак, недавно вернувшийся из России со своей женой Эвелиной. Последние месяцы жизни он был очень плох. Когда до Гюго дошли вести о том, что Бальзак умирает, он поспешил к нему домой, но застал лишь агонию великого романиста. Через несколько дней он выступил на его похоронах. Ныне без описания Гюго последних часов Бальзака и его речи при захоронении не обходится ни одна книга о творце «Человеческой комедии», настолько чётким и врезающимся в память получился рассказ. Гюго сумел воздать должное своему гениальному собрату по перу, который относился к нему слишком придирчиво, в том числе в политических вопросах, считая Гюго демагогом, действующим на потребу черни. Но поэт встал выше былых разногласий.