Янош Ханкиш - Если бы Лист вел дневник

Как часто раньше, так и теперь, он пытается музыкой развеять боль души. Он создает ораторию «Солнечный гимн св. Франциска Ассизского».

1 ноября. Дружеские связи Листа с Веймарским двором продолжаются как и прежде. Лист сообщает герцогу Карлу Александру:

«Легенда о святой Елизавете закончена… Кроме того, я еще кое-что сочинил, что связано с музыкой подобного рода. Одна из этих вещей названа мною „Видение в Сикстинской капелле". В основе ее стоят две великие фигуры – Аллегри и Моцарт. Я не только приблизил, но и как бы связал их друг с другом. Бедствие и страхи людей выливаются в жалобный плач „Miserere", бесконечное милосердие и отзывчивость бога звучат в ответ в „Ave verum corpus"».

8 ноября. Лист пишет о своих планах Бренделю:

«Я твердо решил длительное время, не отрываясь, спокойно и последовательно, продолжать здесь свою работу. Выполнив в Германии, насколько только позволили мне возможности, поставленную перед собой задачу в отношении симфонической музыки, я хочу теперь выполнить таковую и в отношении оратории (а также некоторых других, связанных с нею областей музыки). „Легенда о святой Елизавете", которую я полностью закончил вот уже несколько месяцев тому назад, не должна оставаться в одиночестве, и я должен позаботиться о том, чтобы окружить ее соответствующим обществом!»

20 марта. Козима Бюлова родила вторую дочь – Бландину Елизавету. Лист был сердечно благодарен своей дочери, назвавшей в память о его детях первого ребенка – Даниелой и теперь второго – Бландиной.

Июнь. По приглашению патера Тей-нерса Лист поселился в монастыре Мадонна дель Розарио в местечке Монте Марио под Римом, где ему были отведены отдельные покои. Жизнь в этом тихом доме была Листу очень по душе. Здесь он нашел нужный покой для работы, а при желании мог быстро съездить в город. Это послужило еще одной причиной для длительной задержки в Риме.

11 июля. В Монте Марио Лист был удостоен исключительной чести: в сопровождении кардиналов Мероде и Го-генлоэ его посетил папа Пий IX.

Лист сыграл им свою только что законченную легенду «Проповедь св. Франциска Ассизского птицам», написанную под впечатлением щебетанья ласточек, гнездившихся на Монте Марио. Затем он беседовал с папой относительно реформы церковной музыки.

Несколько дней спустя папа дал Листу частную аудиенцию, во время которой подарил ему в знак памяти великолепную камею.

10 сентября. Затянувшееся пребывание Листа в Риме, вдали от музыкальной жизни общества первое время все принимали за каприз. Однако когда выяснилось, что он не намерен вернуться в Веймар, со всех сторон ему посыпались приглашения на концерты и музыкальные вечера, однако Лист упорно отклонял их. Он писал своему другу Гилле:

«Пребывание в Риме для меня не случайность. Оно означает третий (и, вероятно, последний) этап моей жизни, часто омрачаемой неудачами, но всегда наполненной трудом и устремленной вперед, несмотря ни на какие удары».

«У меня сейчас достаточно времени, чтобы благополучно завершить многие затянувшиеся работы и решить свою собственную судьбу. Этому благоприятствуют мой теперешний замкнутый образ жизни, которая в дальнейшем станет еще более уединенной, и мое теперешнее жилище в монастыре, из которого не только открывается прекраснейший вид на весь Рим, Кампанью и горы, но и которое дает мне то, чего я жажду: удаленность от внешнего мира, покой и умиротворение».

В связи с празднованием 1800-летнего юбилея со дня рождения апостола Петра был исполнен «Папский гимн» Листа в переложении для органа.

В этом же году было издано и другое его сочинение для органа – вариации на темы И. С. Баха «Плач, жалобы».

16 февраля. Лист от всей души наслаждается красотами Вечного города, которыми наградили его как природа, так и искусство.

В письме к знаменитой берлинской актрисе Шарлотте фон Хагн он дает набросок стихотворения в прозе о итальянских пиниях.

Середина июля. По приглашению кардинала Гогенлоэ, шурина дочери княгини Витгенштейн, Марии, Лист проводит несколько дней на вилле д'Эсте в Тиволи.

В память об этом он посвящает своему гостеприимному хозяину сочиненную здесь небольшую пьесу для органа – литанию «Молись за нас».

В конце июля папа Пий IX пригласил Листа в Кастельгандольфо, близ албанского побережья. Его игра доставила большое удовольствие папе, который становится все более благосклонен к маэстро.

Середина августа. Уступая настойчивому желанию герцога Карла Александра, Лист принимает решение на короткое время посетить Германию. Эту поездку он предпринимает в основном для того, чтобы присутствовать на Собрании музыкантов в Карлсруэ. Он пишет Бренделю:

«Дайте мне отдохнуть, дайте мне помечтать, хотя и не под цветущими миндальными деревьями, как поет Гофман, но спокойно и в безопасности, под защитой Мадонны дель Розарио, предоставившей в мое распоряжение эту келью. Мои немецкие друзья поступили бы более благоразумно, если вместо того, чтобы заманивать меня в свои края, навестили бы меня здесь. Во всяком случае, Вы можете заверить всех остальных знакомых, что я не буду больше беспокоить их сколь-нибудь длительным присутствием и что мое появление на музыкальном празднике в Карлсруэ будет носить временный и безобидный характер».

В Карлсруэ Лист встретился с Кози-мой, которая приехала сюда одна, так как Бюлов был тяжело болен.

В конце августа Лист навещает Вагнера, жившего у Старнбергского озера, и играет ему «Блаженство». Отсюда он едет в Мюнхен к Каульбаху.

Сентябрь. Приехав в Веймар, Лист нашел Альтенбург, за исключением своей комнаты в боковой пристройке, занятым чужими людьми. Задетый и расстроенный этим, он едет в Левен-берг, к князю Гогенцоллерн-Гехинген, оттуда в Берлин, чтобы повидаться с Козимой и больным Бюловым.

2 октября. В сопровождении Козимы Лист едет в Париж, чтобы навестить больную мать, и вместе с дочерью посещает графиню д'Агу.

12 октября. Из Парижа, через Тулон, Лист едет в Сант-Тропец, где с непокрытой головой и глазами, полными слез, молится на могиле своей дочери Бландины.

18 октября. Погруженный в печальные думы, возвращается Лист обратно в Рим и вновь поселяется в Монте Марио, с тем чтобы отдаться работе.

15 ноября. Отзвуки его чувств, как это отразились в письме к графине д'Агу:

«Если случится, что моя симфония к „Божественной Комедии" или другая симфония, на которую меня вдохновил Гётевский „Фауст", будут исполняться в Париже, прошу Вас в память нашей дружбы, прослушайте их терпеливо».