Олег Будницкий - Люди на войне

Ему было чем «отчитываться» и чем гордиться. Казалось бы, после двух ранений, контузии и двух боевых орденов можно было бы угомониться. Однако Казакевич, эвакуированный в Барнаул в госпиталь, а после излечения направленный в офицерский резерв в Омск, почти повторил свой «трюк» июня 1943 года. Выпросил 2-недельный отпуск для поездки в Москву якобы для доработки принятой в журнал «Знамя» повести. А из Москвы пробрался в Польшу, в свою 47-ю армию, где начальник разведотдела полковник Михаил Малкин, хорошо знавший и ценивший Казакевича, оставил его работать в разведотделе, уведомив об этом Омск.

По словам Николая Пономарева,

Казакевичу было свойственно уменье быстро сопоставлять различные факты и логично дополнять недостающие сведения, — черта характера особенно ценная для разведчика. Оценивая обстановку, разведчику зачастую приходится иметь дело с противоречивыми данными и различными неопределенностями, на основе которых надо делать конкретные выводы, преодолевая ряд трудностей, в том числе и психологического порядка… Умение Эммануила Генриховича на основе разрозненной информации создавать достаточно полную картину положения противника во многом предопределило решение командования перевести его из дивизии в разведотдел штаба армии, что удалось сделать только в ноябре 1944 года, после возвращения Казакевича из госпиталя.

Отмечал Пономарев и умение Казакевича убедительно доложить данные разведки командованию. Сложность для разведчиков нередко заключалась в том, что у вышестоящих начальников часто складывалось собственное представление о положении дел, в том числе о противнике. Если данные разведки подкрепляли мнение такого командира, он их воспринимал, если противоречили, мог их счесть недостоверными. Поэтому убедительно и аргументированно доложить командованию о ситуации на основе собранных данных также входило в число профессиональных навыков разведчиков, и не всем это было дано. Казакевичу — в полной мере.

Одной из обязанностей Казакевича в разведотделе армии была подготовка разведывательных донесений и сводок, ежедневно высылаемых в штаб фронта. Переработка тяжеловесного языка донесений была не самым приятным делом. Казакевич «с самым серьезным видом» предложил однажды начать сводку «бодрым утверждением о том, что наши войска, преодолевая упорное сопротивление противника, успешно продвигались „по Тюрингии дубовой, по Саксонии сосновой, по Вестфалии бузинной, по Баварии хмельной“». С тем же серьезным видом он объяснял двойную пользу для фронтовых разведчиков от такого введения: во-первых, познакомятся с вряд ли им известными стихами Эдуарда Багрицкого (цитированные строки — из «Птицелова»), во-вторых, повторят административное деление Германии.

Начальник Казакевича Михаил Малкин был военным разведчиком по призванию. Служил в Красной армии с 1929 года. В военной разведке с 1940 года, в 1940–1941 годах учился в Высшей специальной школе Генерального штаба, капитан (1940). С октября 1941 года на фронте, служил начальником 1‐го отделения (войсковой разведки) разведывательного отдела, затем начальником разведотдела различных армий, с февраля 1943‐го и до конца войны — 47‐й армии. Малкин был человеком недюжинной храбрости. 29 декабря 1941 года

«в условиях сильного превосходства авиации противника, в сложных метеорологических условиях, при отсутствии связи с действующими частями, высадившимися десантом в г. Феодосия <���…> на самолете У-2 перелетел через Черное море из Новороссийска в Феодосию, установил связь с действующими частями, передал распоряжения командования, выяснил обстановку и сообщил ее командованию». Впоследствии «как представитель штаба армии, неоднократно принимал активное участие в организации войсковой разведки в частях армии, при этом проявил настойчивость и смелость. Дважды участвовал в бою в составе разведывательных отрядов…»

История разведгруппы, действовавшей в районе Ковеля, легла в основу повести Казакевича «Звезда», сделавшей его звездой советской литературы. Причем звездой первой величины. Но пока — о другой «звезде»: еще одном ордене Красной Звезды, которым капитан Казакевич, помощник начальника информационного отделения разведотдела 47‐й армии 1‐го Белорусского фронта, был награжден в феврале 1945 года. Основанием для награждения стало то, что он «проделал большую работу по вскрытию системы обороны и группировки противника перед фронтом армии… правильно определял характер действий противника и появление перед фронтом новых частей». В этом, собственно, и заключалась работа разведчика, которую Казакевич выполнял весьма квалифицированно. В данном случае поводом к награде наверняка стал эпизод осады города Шайдемюля в Померании, части так называемого Померанского вала. В городе и его окрестностях была блокирована довольно крупная группировка вермахта, оказывавшая отчаянное сопротивление. В развалинах одного из зданий разведчики 47‐й армии оборудовали наблюдательный пункт. Пробравшийся на НП начальник разведотдела армии полковник Михаил Малкин застал Казакевича у стереотрубы:

Он неотрывно смотрел в одну точку. Я спросил, что он так долго рассматривает. Он приподнялся, уступая место, и предложил мне взглянуть на разбитый дом, который стоял в «ничейной» полосе, — считалось, что там нет ни немцев, ни наших. В трубу я увидел, что дом обитаем, — туда заползают и вскоре уползают обратно немецкие солдаты. Дом напоминал муравейник — ползучее движение в обе стороны почти не прекращалось.

Что все это означает? К вечеру мы послали в таинственный дом небольшую группу разведчиков. Просился в этот поиск и Казакевич, но его не пустили.

Разведчики благополучно проникли в дом. Спустившись в большой подвал, они обнаружили продовольственный склад, куда совершали «паломничество» немецкие солдаты, набивавшие карманы и сумки шоколадом и бутылками ликера и, не задерживаясь, под непрерывным огнем уползали обратно к своим. Один из таких любителей сладкого был захвачен разведчиками. Допрашивал пленного Казакевич. Тот оказался толковым и рассказал все, что знал.

В январе 1945 года Красная армия вошла в Германию. Казакевич писал сестре в начале марта 1945 года:

Мы продолжаем воевать. Вот так попал я за границу — вокруг деревни и города Германии, с кирхами, черепичными крышами, мощеными улицами. Кирхи — огромные, холодные и пустые, с обязательным огромным органом в задней стене и с обязательной Библией в переводе Мартина Лютера, большого формата in folio. Ко всей этой картине той самой Германии, о которой мы так много читали и думали с самого детства, ко всей этой картине прибавляется умилительная картина убитых фрицев и напуганных до смерти фрицих и старых фрицев. Иногда жаль становится смотреть на этих людей, особенно на детей, но тогда вспоминаешь Керченский ров, Майданек, убитых женщин и детей, истребление евреев целой Европы, виновных только в том, что они этой нации, и начинаешь думать, что так справедливо, и иначе быть не может и не должно. Виноватые немцы будут покараны, а невиновные кое-что поймут…