Николай Басистый - Море и берег

19 мая на мое имя пришла радиограмма от командующего флотом. В ней содержался боевой приказ — доставить на кораблях в Севастополь 9-ю бригаду морской пехоты.

Севастополь… Месяц назад, во второй половине апреля, я пришел туда на лидере «Харьков», чтобы решить некоторые вопросы с командованием флота. К тому же мне самому хотелось побывать в осажденном городе, которому мы помогали перевозками, поддерживали артиллерийским огнем.

На улицах Севастополя для проезда машин оставался лишь узкий коридор — справа и слева поднимались завалы от обрушившихся зданий. Но улицы не были пустынными. Люди спешили по своим делам. Бойко бежали дребезжащие вагончики старого севастопольского трамвая. То и дело появлялись стайки школьников с сумками в руках. Славные севастопольские ребятишки, маленькие воины! Они дежурили на крышах домов, готовые бесстрашно броситься к зажигательной бомбе и обезвредить ее, ухаживали за ранеными в госпиталях.

Многие предприятия города были расположены под землей, в штольнях. Севастопольцы снабжали защитников Черноморской твердыни вооружением, боеприпасами, обмундированием.

Вначале я, разумеется, поехал на передний край, в 7-ю бригаду морской пехоты. Командовал ею полковник Евгений Иванович Жидилов, знакомый мне еще по довоенной работе в штабе флота. Бригада занимала позиции на Федюхиных высотах за Сапун-горой, слева от Ялтинского шоссе. Это совсем недалеко от города.

Федюхины высоты прорезаны глубокими балками. В одной из них и расположился КП командира бригады. Встретились мы с Жидиловым как старые товарищи.

Евгений Иванович рассказал мне о декабрьских боях, когда немцы начали второй, «решительный» штурм Севастополя. Ожесточенное сражение гремело по всей линии обороны днем и ночью. 17 декабря враг обрушил на позиции бригады лавину артиллерийского и минометного огня. А потом гитлеровские батальоны и полки пошли в атаку волна за волной. Как только отбивали одну волну, за ней вырастала другая. Дело доходило и до рукопашных схваток.

Бригада понесла немалые потери, но держала рубеж. И только 19 декабря левофланговый полк несколько отошел. Здесь немцы предприняли «психическую» атаку. Они шли на окопы моряков во весь рост, горланя пьяными голосами. Остановить их пулеметным и винтовочным огнем не удалось. Чтобы поправить положение, командиру пришлось бросить последний бригадный резерв. Самого Жидилова в тот день ранило.

Меня интересовало, насколько эффективен был огонь кораблей, поддерживавших бригаду.

— Превосходно стреляли. Если бы не корабли, нам пришлось бы очень трудно, — ответил Жидилов.

В последних числах декабря положение главной базы флота стало устойчивым. Гитлеровцы прекратили наступление на город и все свои силы бросили под Феодосию и Керчь.

— Сейчас у нас затишье, — сказал в конце нашей беседы Евгений Иванович. — Так, мелкие стычки. Но, думается, все испытания еще впереди. На Крымском полуострове что-то у нас не ладится…

Да, в те апрельские дни уже угадывалось тяжелое положение Крымского фронта, и севастопольцы это чувствовали.

В мае обстановка действительно изменилась. Противник, используя сухопутное сообщение, подтянул в Крым свежие армейские формирования. Сосредоточив на крымских аэродромах бомбардировочную и торпедоносную авиацию, он срывал наши морские перевозки, от которых всецело зависело снабжение советских войск на Керченском полуострове.

Накопив достаточно сил, немцы перешли в наступление на наш Крымский фронт. Он не выдержал удара и стал отходить. 14 мая завязались бои на окраинах Керчи. А на следующий день началась эвакуация наших войск на Тамань. К 20 мая неприятель полностью занял Керченский полуостров. И с этого же дня он начал перегруппировывать свои части, готовя очередное наступление на Севастополь.

Огромные силы стягивал враг против нашей главной базы. Численность его войск доходила здесь до 200 000 человек. Гитлеровцы располагали 450 танками, 600 самолетами, 670 орудиями разных калибров, в том числе и сверхмощными осадными пушками и мортирами. Севастопольский же оборонительный район имел всего 106 625 бойцов, 600 орудий и минометов, 38 танков и 53 самолета.

Севастополь звал на помощь. Всю весну бессменно ходили в конвоях крейсер «Красный Крым», эсминцы «Бойкий», «Бдительный», «Незаможник», «Дзержинский», «Шаумян» и другие корабли. Героическому городу непрерывно доставлялись войска и боеприпасы, боевая техника, снаряжение и продовольствие. Но чем дальше, тем труднее становилось снабжать осажденный гарнизон.

На морской коммуникации, связывавшей Севастополь с кавказскими портами, положение все более осложнялось. Для блокады с моря подступов к городу противник бросил более сотни бомбардировщиков и несколько десятков торпедоносцев. На Ялту и на Форос (близ Балаклавы) базировались немецкие и итальянские торпедные катера. У берегов Крыма действовала неприятельская флотилия малых подводных лодок. На севастопольских фарватерах гитлеровцы ставили магнитно-акустические милы. В районе Качи появились немецкие дальнобойные береговые батареи, которые обслуживала радиолокационная станция.

Путь в Севастополь стал очень опасным. На этом пути в весенние месяцы погибло несколько наших транспортов. Теперь туда можно было посылать только наиболее быстроходные суда. Но их насчитывались единицы. И основная тяжесть снабжения героического гарнизона ложилась на боевые корабли — крейсера, эсминцы и подводные лодки.

Вот в какой обстановке мы получили приказ доставить в Севастополь бригаду морской пехоты. Предстоял не просто поход, а прорыв нескольких линий блокады как на пути к главной базе, так и при возвращении из нее.

Стали готовить отряд из трех кораблей во главе с крейсером «Ворошилов». Крейсер только что возвратился из-под Керчи, где он вел огонь по скоплениям гитлеровских войск, прикрывая отход наших частей. Два других корабля — эсминцы «Сообразительный» и «Свободный» — тоже недавно из боя.

«Сообразительный» теперь гвардейский корабль. Гвардейское звание он получил месяц назад, в апреле 1942 года, вместе с крейсерами «Красный Кавказ» и «Красный Крым». Так были отмечены славные дела экипажей в ряде боевых операций, в частности при высадке десанта в Феодосию, В это же время эсминец «Беспощадный» был награжден орденом Красного Знамени.

Флагманский штурман отряда легких сил Борис Федорович Петров с получением задания засел за расчеты. Нам предписали прийти в Севастополь к полуночи, разгрузиться за час-полтора и не позднее трех часов ночи выйти обратно. Все наиболее опасные места мы должны были форсировать в темное время суток — на этом строился замысел прорыва. Надо было точно рассчитать курсы и скорость движения отряда, предусмотрев резерв времени на всякий непредвиденный случай.