Иван Мялицын - Генерал Рубцов

«…Пермскому областному военному комиссару, — стала она читать, — на ваш запрос управление кадров НКО сообщает, что командир 66-го стрелкового корпуса генерал-майор Ф. Д. Рубцов, 1896 года рождения, геройски погиб за нашу социалистическую Родину. Тов. Рубцов посмертно награжден орденом Ленина. О месте захоронения управление кадров данными не располагает…»

К самому худшему готовилась Евгения Григорьевна. Но сейчас, прочитав скупые, лаконичные строки, окаменела. Что-то оборвалось внутри. Слез не было. Полковник увидел, как в прямую линию сжались побелевшие губы Рубцовой и смертельная бледность проступила на ее лице.

Негнущимися пальцами взяла Евгения Григорьевна стакан воды, поданный полковником. Медленно, с трудом преодолевая спазму, сделала несколько глотков. Ее не успокаивали, не говорили обычных в подобных случаях утешительных слов. Кто-то еще вошел в кабинет, заговорил с ней о документах, то ли на пособие, то ли на пенсию…

Она плохо помнила, чем закончился этот разговор в облвоенкомате. Медленно вышла из кабинета, как во сне, спустилась по металлической литой лестнице, очнулась уже на улице. В душе было одиноко и жутко. Той жизни, которой она жила семнадцать лет, больше нет. И не будет… Лена никогда не увидит отца…

«Лена! Вот что у меня еще осталось! Она удивительно похожа на Федора! Федор. Как он погиб, где похоронен?»

Она вспомнила, как, выходя из окружения, видела десятки простых деревянных обелисков с надписями, сделанными фиолетовыми карандашами на приколоченных наспех дощечках. Может, на могиле Федора и этого нет?..

«Все равно я найду тебя, Федя! Мы придем с Леной к твоей могиле… Я найду тебя, чего бы это ни стоило», — как заклинание твердила Рубцова, двигаясь вверх по улице Карла Маркса, по той ее стороне, где бодрым солдатским шагом ходил когда-то Федор Дмитриевич.

Поиск могилы Федора Дмитриевича привел Евгению Григорьевну и Лену в село Калайденцы, что на Полтавщине, вблизи районного центра Лубны. На День Победы вместе с ними навестить могилу друга приехал генерал-майор Г. С. Зданович.

Старая женщина Федорина Хомовна Перевал, пережившая здесь страшную годину войны, рассказывает со слезами и скорбью в голосе:

«В сентябре это было. Дни стояли тогда еще жаркие. Село наше немцы не все пожгли, хаты многие остались. Но дымом сильно тянуло и гарью. Как ветер подует с поля, где бой шел, так в селе смрадом запахнет… Много наших и немцев поубивало. Немцы немцев схоронили, а когда ушли, мы начали своих хоронить. В селе одни бабы да ребятишки, и те поховались…

Я, как сейчас, помню тот день. За водой пошла к колодцу, что на площади. Недалеко тут моя хата. Уж вечерело. Вдруг по улице едут черные машины с крестами. Железные. Урчали страшно, остановились на площади. На передней машине человек лежал. Видно, что наш, русский. Весь в крови. Рубаха нижняя в тело влипла, вся красная. Голова закинута назад. Рослый он был, лет сорока, красивый. Немцы его с машины стащили, все возились около него, думали, видать, что оживет… Синие брюки на нем и полосы красные по бокам. Я хорошо это помню. Брюки на ногах изорваны и в крови тоже. Потом оставили его, на двор школьный пошли. Туда они пленных согнали.

Стою я, ни жива ни мертва, ноги к земле пристыли. И жалко того человека, и страшно. Уйти бы, да не могу. А он, бедный, лежит на траве… Потом, смотрю, из школьной ограды пленных с лопатами ведут. Офицер немецкий показал им место у забора, вот тут, под грушей. Ну, они копать стали. Не хоронили немцы наших, да тут, видно, сподобились. Пленные копают могилу, а сами еле на ногах стоят. Раненые, все в бинтах, голодные. Я воду уж набрала, идти надо. Смотрят они на ведро с водой, губы сухие облизывают… Думаю, будь что будет. Подошла к ним, ведро протянула, а сама на немца с автоматом гляжу. Тот кричит, руками машет, но стрелять не стал.

Вырыли могилу неглубокую. Загнали их опять в ограду, другие вышли. Немцы брезент притащили. Показывают, мол, заверните мертвого. Ну, наши завернули, в могилу осторожно опустили…

А утром на могиле той памятник деревянный, и написано черной краской: «Русскому генералу Рубцову за храбрость». — Федорина Хомовна замолкает, из глаз ее, выцветших от старости и пережитого горя, капают слезы. Она торопливо утирает их цветастым передником. — Вот здесь он и был похоронен… Груша эта тогда молодая еще была, прямо под ней и могилку рыли…»

После этой встречи и горестного рассказа прошло несколько лет… Есть в центре села Калайденцы высокий, цвета золота монумент советскому воину-освободителю. Это братская могила тем, кто погиб, но не сдался врагу. Сюда же перенесены бережно останки генерал-майора Ф. Д. Рубцова. Он похоронен вместе с солдатами, вместе с которыми и жил, и воевал.

Не увядают цветы на этой могиле, как никогда не увянет память народная, любовь и уважение к своим верным сынам.

По-особому торжественно было у монументов в День Победы. Юные пионеры застыли в почетном карауле. Седой генерал-майор Г. С. Зданович, на груди которого сияет «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, склонил голову к могиле верного побратима по оружию.

Вместе с бабушкой, Евгенией Григорьевной, приезжают на могилу деда его внучки, приезжает дочь Елена Федоровна.

Почтить память человека, который отдал свою жизнь за нашу победу, приезжают и приходят рабочие и колхозники ближайших городов и сел.

Главная площадь районного центра Дубны, пионерская дружина Калайденцовской средней школы носят имя Ф. Д. Рубцова.

Навечно стал он почетным гражданином города Дубны.

Работая над книгой, я не раз встречался с Евгенией Григорьевной Рубцовой, переписывался с нею.

Однажды из далекого Харькова, со своей родины, Евгения Григорьевна приехала в Пермь на встречу ветеранов 112-й стрелковой дивизии. Немало лет пожилая женщина разыскивала однополчан Федора Дмитриевича.

Много и взволнованно рассказывала она тогда о прожитых с Федором Дмитриевичем годах, о том, каким любящим мужем и отцом он был. С душевной теплотой Евгения Григорьевна говорила о Перми, где живут ее верные друзья, что город очень изменился и похорошел.

Вместе с Рубцовой я был на встрече ветеранов 112-й стрелковой дивизии. С интересом слушал их выступления. Особенно мне запомнилась взволнованная речь коренастого полковника-артиллериста — Петра Венедиктовича Зароастрова, который говорил и такие слова: «Прочный фундамент отличной выучки и высокой дисциплинированности личного состава нашей дивизии заложил комбриг Федор Дмитриевич Рубцов…»

Незадолго до этого я слышал о Федоре Дмитриевиче в воспоминаниях участников боев на Холхин-Голе — политработников Николая Ивановича Работкина и Павла Александровича Неволина. Ветераны с глубокой признательностью вспоминали Ф. Д. Рубцова за выучку кадрового состава 82-й стрелковой дивизии, которой он командовал, когда служил в Перми…