Михаил Литвяк - Породненные броней

Следует отметить, что оборонявшимся способствовали и погодные условия. Как уже упоминалось, наступившая в эти дни весенняя распутица крайне затрудняла продвижение наших частей, проведение маневров на поле боя. Порой использование тяжелой боевой техники зависело от наличия шоссейных дорог. С большим трудом наши танки и САУ обходили отдельные опорные пункты врага. А что касается артиллерии на автотяге, то она совсем не могла продвигаться вне дорог с твердым покрытием.

В такой, прямо скажем, нелегкой обстановке нашим танкистам пришлось выполнять боевую задачу. И они отнеслись к этому со всей серьезностью. 2 февраля 9-й танковый корпус основными силами начал наступление с целью овладеть городом Пиритц. Его 65-я танковая бригада совместно с частями 212-й стрелковой дивизии продвигалась восточнее города в направлении Делитц.

В результате настойчивых атак подразделениям 33-й мотострелковой бригады, поддержанным танками, удалось овладеть юго-западной окраиной Пиритца. Начались ожесточенные уличные бои с эсэсовцами 8-го полка 4-й моторизованной дивизии «Полицай». Попытки других частей корпуса прорвать оборону восточнее и западнее Пиритца и обойти город с тыла и флангов успеха не принесли. Противник силами пехоты и танков часто предпринимал контратаки. Отдельные кварталы города не раз переходили из рук в руки.

На следующий день я направился в 33-ю мотострелковую бригаду. В этот раз кроме обычных для того времени дел — оказания помощи командованию и политотделу в активизации наступательных действий — поводом для посещения бригады послужило еще одно обстоятельство. В моем рабочем блокноте в кратком перечне того, что требовалось сделать в соединениях, имелась такая пометка: «У Марусича. Его пом. Б. Фигурин — нарушение дисциплины, требуются меры…» Появление этой записи связано с информацией начальника политотдела корпуса полковника И. Н. Плотникова о том, что помощник начальника политотдела бригады по комсомольской работе старший лейтенант Б. И. Фигурин недавно совершил проступок. И хотя Плотников сообщил, что принимаются меры воздействия, да и сам проступок не относился к разряду тяжелых, я решил во всем разобраться лично. Дело в том, что это был единственный случай нарушения дисциплины политработником с начала Висло-Одерской операции.

Вскоре мое мнение о Фигурине резко изменилось. Впрочем, все по порядку.

Начальник политического отдела 33-й мотострелковой бригады подполковник Марусич докладывал о положении дел в подразделениях. Среди вопросов первостепенной важности он назвал нехватку боеприпасов.

— Проблема из проблем, — сказал начальник политотдела. — Но мы пытаемся решить и ее… В какой-то степени за счет применения в уличных боях трофейных фаустпатронов.

Сообщение Марусича явилось неожиданностью, и я заинтересовался подробностями:

— Где и как удается использовать фаустпатроны? Кто выступил инициатором в этом деле? Как идет обучение мотострелков применению трофейного оружия?

Подполковник Марусич рассказал о следующем. На окраине города противник задержал наступление нашего подразделения. Гитлеровцы засели в большом доме с прочными каменными стенами и пресекали любую попытку мотострелков продвинуться вперед. Автоматный и пулеметный огонь наступающих не причинил врагу никакого вреда. Не могла включиться в дело и батальонная артиллерия: отстала из-за бездорожья. Время шло. Оно работало на фашистов — каждый час они использовали для укрепления своей обороны.

Командир батальона мучительно искал выход из создавшегося положения. И здесь мотопехоту крепко выручил находившийся в подразделении старший лейтенант Фигурин. Он обратил внимание на валявшиеся поблизости фаустпатроны, которые оставил потесненный противник. «А что если попробовать?» — мелькнула мысль. Офицер стал подтягивать фаустпатроны к зданию. Через несколько минут загремели разрывы. Попадания оказались удачными: фаустпатроны пробили стену в доме, поразили засевших там автоматчиков и подожгли здание. Вражеский опорный пункт был ликвидирован.

Наступление продолжалось. Теперь уже мотострелки сами отыскивали фаустпатроны и подносили старшему лейтенанту Фигурину. Он удачно обстрелял второе здание. После трех-четырех попаданий в тыльной стене образовался пролом. Наши автоматчики бросили туда на всякий случай несколько гранат, ворвались в дом и очистили его от противника.

За два дня боев Фигурин уничтожил из трофейного оружия 47 гитлеровцев и разрушил несколько укреплений. Кроме того, за это время он обучил применять фаустпатроны в уличном бою более полусотни бойцов.

О проявленном комсомольским работником почине стало известно во всех батальонах бригады. У Фигурина появились последователи. В листовке, выпущенной политотделом бригады, отмечалось, что инструкторами по обучению личного состава приемам стрельбы из трофейного оружия стали капитан Токмачев, старший лейтенант Алтухов, лейтенант Новиков и другие офицеры. Мотострелки с усердием стали осваивать новое для них дело и оказались прилежными учениками. Комсомольцы старшие сержанты Крюк и Рыбченко, рядовые Пожогин, Крамаренко отличились в первом же бою: мастерски поразили фаустпатронами огневые точки, подожгли несколько контратакующих танков и самоходок противника.

— Фигурин и сейчас находится в подразделениях, обучает молодежь, — заключил начальник политотдела бригады.

Ситуация сложилась щекотливая. Офицер нарушил дисциплину, а затем проявил инициативу, способствующую выполнению боевой задачи и заслуживающую всемерной поддержки, отличился в бою. Как здесь поступить? На память пришла одна довоенная история. Курсанту авиационной школы, который во время самостоятельного учебного полета из-за недостатка горючего сделал вынужденную посадку в ноле, начальник школы объявил и выговор и благодарность. Выговор за то, что курсант плохо следил за прибором, показывающим наличие в баках горючего, а благодарность — за мастерскую посадку самолета на полевой дороге.

Конечно, этот прецедент к данному случаю не совсем подходил. При встрече я все же пожурил Б. И. Фигурина. Офицер стоял, понурив голову. Стыдно было помощнику начальника политотдела за свою промашку. Зато в конце нашего разговора, когда я выразил Фигурину признательность за проявленную инициативу и смелость, он сразу преобразился. Глаза засветились радостью, плечи расправились, и весь его облик снова излучал энергию. Ушел старший лейтенант окрыленный, с гордо поднятой головой.

Правильно ли я поступил тогда? Думаю, что правильно. Во всяком случае, последующие ратные дела Фигурина убедительно показали, что это был отважный воин, прекрасный организатор, словом, настоящий комсомольский работник, а его «огрех» в поведении носил случайный характер.