Виктор Мануйлов - Фронтовые ночи и дни

Неумолимо время. И у каждого своя конечная остановка. Ветераны Великой Отечественной войны уходят. Пришло другое время, другие люди, появились иные понятия о нравственности, этике, патриотизме. И многое, за что мы сражались, предано и распродано. Но так хочется надеяться, что никогда не забудут тех, кто своим мужеством, своей жизнью отстоял свободу и независимость Отечества. И хочется, чтобы о них помнили не как о неизвестном солдате, а как о живых людях со своей собственной судьбой.

В моих рассказах нет вымышленных имен. Нет у меня и вымышленных сюжетов, эпизодов. Все — подлинные. Однако не только желание поделиться воспоминаниями о прошедшей войне подвигло меня написать фронтовые рассказы. Тем более что я не художник, не писатель, и мне трудно психологически, эмоционально, доступно передать те эпизоды боев, участвовать в которых приходилось или свидетелем которых я был.

Резкий поворот нашего общества в социальном развитии не только привел к изменениям политической и экономической систем, но и резко повернул сознание людей, их этические, моральные, нравственные устои, скажем, изменил философию жизни. Для нас, старшего поколения, окружающий мир стал настолько необычным, что этому подчас трудно дать объяснение, а иногда и оправдание. Невольно сравниваешь все вокруг с тем, что было. А что было? Было и плохое, было н хорошее. Пожалуй, хорошего больше. И дело тут не в ностальгии, в которой так часто упрекают старшее поколение иные журналисты. Дело в других нравственных мерках:.

Если человек взрослеет в борьбе, в огне пожарищ и в непримиримой битве со злом, его мировоззрение, общественное сознание, наконец, его философия жизни значительно выше, совершеннее; его нравственность, этика, мораль, жизненные принципы более устойчивы.

Войну я иногда сравниваю с грохотами на обогатительных фабриках — специальными отверстиями, через которые отсеиваются пыль, грязь, труха, все непригодное… В конце грохочения остается ценное сырье, отборный продукт. Так и на войне: вначале отсеиваются предатели, трусы, себялюбцы, карьеристы, лицемеры и прочие. С войны возвращается закаленный и очищенный человеческий материал.

Б общественной жизни есть такие нормы поведения, которые не могут быть определены правом, тел* более политическими доктринами. Соблюдение этих норм обеспечивается традициями, обычаями, вековыми устоями, общественным мнением. Совокупность политических доктрин, правовых норм и общественного мнения составляет наиболее устойчивую часть общественного сознания, именуемого моралью, нравственностью. Общественное сознание и есть единение политики государства, права и морали, нравственности. Только в том случае, когда политика государства и права совпадают с моралью и нравственностью народа, рождается идея. А идея и является источником патриотизма — героизма, самопожертвования, милосердия.

Увы, для многих сегодня лейтмотивом жизни стало — добыть, словчить, украсть. Опошление патриотизма, как нравственной категории, опошление армии, как детища народа, опошление понятия долга в защите Отечества привели к тому, что о Россию «вытирают ноги все, кому не лень». И вот спохватились, заговорили о патриотизме. Но патриотизм — это не пуговица. Его не пришьешь при первой необходимости. Это производная нравственной философии народа, его морали. Патриотизм воспитывается на примерах жизни и судьбы предков — дедов, отцов.

В наше время великим примером для патриотического воспитания молодежи могла бы стать память о воинах, погибших на полях сражений в Великой Отечественной войне. О них можно слагать повести и рассказы, хотя некоторые считают их лишь напрасными жертвами, которые надо оплакивать, но никак не героями…

Есть о чем размышлять, ведь размышления над истоками патриотизма и предательства, войны и мира, жизни и смерти не имеют ни начала ни конца. Эти темы бесконечны и сложны, как сама жизнь.

Вначале декабря 1941 года состоялось построение второго Вольского авиатехнического училища, в котором я учился с июня. Комиссар училища произнес короткую речь о том, как мы нужны на фронте. Две трети курсантов получили направления в различные запасные полки для отправки на фронт.

Пройдя переподготовку в 23-м запасном гаубичном полку в Татищеве, в начале июля 1942 года я оказался в Москве, где шло формирование 86-го гвардейского минометного полка «катюш». Этим соединениям присваивали звание гвардейских при формировании, что накладывало определенную ответственность на военные ведомства, отвечающие за подбор кадров. Большинство из нас были коммунисты, комсомольцы, да и общеобразовательный уровень был достаточно высок.

В эти дни и появился командир огневого взвода лейтенант Болотин. Косая сажень в плечах, среднего роста, массивная голова, тяжелый подбородок и крупные черты лица. И совершенно не гармонируя с внешним обликом, неожиданно на вас смотрели добрейшие, доверчивые, детские глаза.

Болотин был из Чувашии. По возрасту ему было за сорок, и мы, молодые, считали его пожилым. Офицерская форма на его фигуре сидела великолепно, но она выглядела нелепо, как только он обращался к своим солдатам. Будучи учителем ботаники и проработав с детворой лет двадцать, он так и остался учителем сельской школы, несмотря ни на какие переподготовки. Армейская субординация для него ничего не значила, и все мы, двадцатилетние солдаты, были для него Ванятками, Андрюшками, Гришутками. Ну а если постарше — то Иван Петрович, Григорий Алексеевич, но не товарищ боец, товарищ сержант.

Полк формировался спешно, в составе трех дивизионов по две батареи в каждом. Батарея — из четырех орудий боевых машин. Командиром нашей, второй батареи был гвардии лейтенант Лебедев, кадровый командир.

В августе 1942 года полк отбыл под Сталинград, где был включен в состав опергруппы фронта. 30 августа мы выгрузились из эшелона в Саратове и своим ходом отбыли под Сталинград в состав 66-й армии. С этой армией мы и получили боевое крещение.

Огневые позиции дивизиона расположились в овраге, поросшем кустарником, северо-западнее Давыдовки.

В эти памятные дни противник продолжал изолировать войска Юго-Восточного фронта от войск Сталинградского фронта и, развивая наступление в северо-восточном направлении к станции Басаргино, станции Воропаево, вынудил наши части отойти на внутренний обвод Сталинграда.

Непосредственно перед фронтом 66-й армии действовали части 60-й мотодивизии, усиленной частями 16-й танковой дивизии, и до шести дивизионов артиллерии. 66-я армия во взаимодействии с 1-й гвардейской, нанося удар по правому флангу 60-й мотодивизии немцев в общем направлении на Орловку, должна была прижать части противника, действующие в районе Томилино. Нашему дивизиону была поставлена задача: сосредоточенным огнем в район западнее и северо-западнее отрогов балки Сухая Мечетка обеспечить атаку танковой бригады.