Антонин Запотоцкий - Красное зарево над Кладно

И так не только в Кладно. Так было и во множестве других чешских городов и областей. Старая, искусственно поддерживаемая мощь Австро-Венгерской монархии рухнула. Рассыпалась, как карточный домик, под натиском новой, пробудившейся силы революционных рабочих масс. Весь день Кладно и его улицы, так же как и прилежащие поселки, волновались и шумели. Люди радостно приветствовали друг друга и пожимали руки. Обнимались и поздравляли друг друга. Все сердца наполнились радостью и ожиданием близкого счастливого будущего.

Было неоспоримо, что 14 октября 1918 года иноземная тирания пала. У нее уже не было сил удержаться и защитить себя.

Чехословацкая республика родилась.

Те, кто вызвал этот перелом, во вторник утром возвращались на работу, на шахты и заводы. Возвращались со странным чувством, что произошло еще не все.

Нужно было сделать больше. Отчего же не сделали больше? Отчего? Не было никого, кто сказал бы самопроизвольно мобилизовавшейся рабочей массе, что нужно делать. Революция не побеждает сама собой. Кто-то должен вести ее и направлять!

На кладненских шахтах и заводах после 14 октября какое-то странное настроение. С виду все осталось по-прежнему. Шахтеры так же регулярно ходят на работу. Венгерские ополченцы со штыками на плечах стоят на своих постах. Военные коменданты металлургических заводов и шахт сидят в своих канцеляриях. В общем каждый, повидимому, исполняет свои обязанности.

«Повидимому», но загвоздка именно в том, как исполняют эти обязанности на самом деле. Последите только за старым Ванеком. Он шахтный плотник, да еще какой! Вырос в шахте, с шахтой с незапамятных времен срослась вся его семья.

Так же как большая часть кладненских шахтеров, он пришел на шахту еще мальчиком. Отец просто взял его с собой, не дав ему окончить школу. Ребята, которым не исполнилось еще и четырнадцати лет, бросали школу, чтобы пораньше наняться на работу. Он принимал участие в первой кладненской забастовке на Энгерте в восьмидесятых годах. Не было события в кладненском рабочем движении, которого бы Ванек не помнил и в котором не участвовал. Забастовка 1889 года, закончившаяся поражением, и последовавший за нею кровавый день праздника тела Христова. Первое празднование Первого мая в 1890 году в лесу у «Звезды»… Основание первого горняцко-металлургического союза в 1890 году с ежемесячным членским взносом в пять крейцеров… Большая забастовка горняков в 1900 году, когда кладненцы бастовали целых три месяца… Начало издания кладненской «Свободы» в 1901 году… Он помнит отклик на первую русскую революцию 1905 года. Кладненские волнения и ночной поход нескольких тысяч кладненцев в Прагу. Помнит и Ладислава Будечского [11] Имеется в виду Ладислав Запотоцкий — один из зачинателей социалистического движения в Чехии. — Прим. ред. , старейшего зачинателя социалистического движения у нас. Помнит и профессора Масарика, собрания, на которых он выступал, и как его травили мещане. Гонза был участником всех событий. Потому-то на шахте он и заслужил прозвище «бунтарь». Бесчисленное количество раз грозили выбросить его за ворота. Но всегда передумывали. Во всей кладненской округе нет такого шахтного плотника, как Гонза Ванек. На его работу можно положиться. Гонзу можно послать в самые опасные места. Главный инженер может быть уверен, что беды не случится.

Где Гонза, там безопасность гарантирована. Он знает шахту и все ее капризы, как свои башмаки. Короче говоря, у Гонзы шахтерский нюх. Он умеет предвидеть и умеет принимать меры предосторожности. Это под землей зачастую стоит больше, нежели звание инженера. Гонза и его труд необходимы шахте. Поэтому приходится кое-что и прощать ему — бунтарю.

Сегодня Гонза Ванек также работает в штреке со своим напарником. Меняет старые расщепившиеся крепления на новые. Прежде всего старые нужно вышибить вон. Осторожно, чтобы крепление не обрушилось и штрек не завалился. Уголь постоянно «живет». Растет, как говорят шахтеры. Давит на крепление проложенного штрека, на стенки, на подошву. Растет также и из подошвы. Охнуть не успеешь, а он у тебя прямо под ногами вздыбливается и коробится. Шахтный плотник должен иметь глаз повсюду. Не давать штреку зарасти и завалиться. Завал нарушает откатку угля и вентиляцию. Поэтому будь зорок, вышибая старое крепление. Если штрек завалится, наказания не избежишь. Военный комендант шахты капитан Гаусманн — господин строгий. Посадит тебя, и будешь сидеть, пока не почернеешь. Поэтому, прежде чем вышибать старое крепление, хорошенько простучи свод, осмотри стенки. Укрепи ближайшие стойки. Обрушь ослабшие куски угля. Закрепи все — и только тогда: эй, ух! Старое крепление вылетит, как пробка. Можешь быть уверен, что ничего не случится. Вгонишь на место старых креплений новые подготовленные стойки — подсунешь их под верхние брусья, заклинишь, — и откатка ничуть и не нарушится. Все идет как по струнке. Да, в иное время, но сегодня не идет. Уже в течение целых двух недель после демонстрации работа как-то не клеится.

Сегодня Ванек будто вовсе не старый опытный работник. Ведет себя, как мальчишка, который впервые пришел на шахту. Эй, ух! Крепление вон. Вместе с ним обвалились стенки и свод. Штрек засыпан. Откатка остановилась. Пустые и нагруженные вагонетки скапливаются с обеих сторон. Ну, так что ж теперь! Это нужно расчистить. Где там расчистить! Подождите, прежде всего нужно позвать штейгера. Надо позвать и главного инженера. Прежде они должны посмотреть на это. Распорядиться, что надо сделать. Как поступить, чтобы все отвечало правилам безопасности горного надзора. Ну да, но ни штейгера, ни главного инженера в шахте нет. Они на поверхности. Значит, их нужно позвать. А мы что будем делать, если штрек засыпан? Куча угля лежит на рельсах. Ну, тогда, сядем. В забое пускай тоже посидят. Зачем же им рубать уголь, если вагонетки стоят? Подъемная клеть тоже может остановиться. Не будет же она ходить впустую. Останавливается и подъемная клеть.

Из своей канцелярии выбежал капитан Гаусманн.

— Что случилось? Почему стоят? — кричит он издалека.

— Случилось несчастье, господин капитан, осмелюсь доложить, — сообщает штейгер Конопасек.

— Was ist das? Какой Malheur? [12] Что такое? Какое несчастье? (нем.) . — допытывается капитан.

— Да у Гонзы Ванека при смене креплений обрушился свод и засыпало штрек. Откатка прекратилась.

Сейчас капитан Гаусманн широко расставит ноги, упрет руки в бока, побагровеет и начнет ругаться:

— Что это за свинство! Sofort [13] Тотчас же (нем.) . арестовать его! Держать, пока не почернеет! На фронт пошлю!

Не тут-то было! Ничего подобного сегодня не случится. Если бы это случилось до 14 октября, другое дело! Но теперь? Сегодня господин капитан Гаусманн не прежний могущественный военный комендант шахты. Он не мечет громы и молнии. Он не стоит на своих начальнических ногах так твердо, как стоял прежде. Сегодня шатается вся старая Австро-Венгерская монархия. Заколебалась доселе незыблемая позиция господина капитана Гаусманна. Равным образом пошатнулись позиции и других военных комендантов шахт и металлургических заводов. Сегодня господин капитан с пониманием кивает головой.