Валентина Краскова - Тайны кремлевской любви

«Поэты всегда высоко ставили культ женщины, — писал в свое время М. Дубинский. — Они окружали ее ореолом, поднимали на высокий пьедестал, посвящали ей свои думы, для нее расточали пыл души, ей в жертву приносили лучшие мечты и надежды. Можно сказать, что поэзия родилась вместе с женщиной и в то время, когда праматерь Ева вышла из Адамова ребра, Адам уже был поэтом.

Нечего говорить, что в античном мире поклонение женщине было особенно сильно развито. Древний грек или римлянин умел лучше своих отдаленных потомков созерцать красоту в ее первоисточнике — женщине. Все эти многочисленные произведения искусства, завещанные нам седой стариной, являются только ярким доказательством мощи, которой пользовалась тогда женщина, и как бы воскрешают перед нами идеи и чувства далекого прошлого. Недаром древние художники так усердно работали над воспроизведением красоты женского тела, недаром они считали высшей задачей искусства извлечение из мрамора божественных форм, которыми наградили женщину олимпийские боги, бывшие также большими поклонниками женщины».

В стихах гениального Лирика Архилоха, который жил в VII в. до н. э. и по-праву считается первым европейским поэтом любви, воспевается чувство с огромным напором энергии, бурной страстью:

Об Архилохе народное предание рассказывает, что он влюбился в младшую дочь одного паросца по имени Ликамб, который сначала дал свое согласие на брак дочери с поэтом, но потом передумал.

Архилох был страстно влюблен в девушку «с ароматными волосами, которая могла бы свести с ума любого старика». Когда он увидел, как она играла миртовой веткой и свежей розой, — и ее кудри волнами рассыпались по плечам, тогда «любовь вполне овладела им, так что он, полумертвый, чувствовал боль во всем теле». Когда же отец девушки нарушил великую клятву, оскорбленный поэт в страшном гневе стал осыпать Ликамба и его дочерей такими позорящими насмешками, что несчастные со стыда и в отчаянии повесились.

Если народное предание основано на реальных фактах биографии поэта, то оно дает нам пример того, как под давлением обстоятельств страстная любовь переросла в сильную ненависть.

«Велико же должно было быть влияние любимой девушки, если из мягкого, светлого, элегического поэта Архилох сделался неумолимым мстителем и карателем предмета собственной страсти», — заключает М. Дубинский.

Такими были тогда человеческие чувства. Любовь, как и ненависть, радость, тоска, достигала накала страсти, которая швыряла человека по собственному слепому усмотрению и безраздельно владела им, как рабом. Тогдашнему пониманию человеческих чувств было еще далеко до психологизма в современном понимании. В этом понимании присутствовало неразличимое смешение телесных и духовных ощущений человека.

Однако читателю, полагаю, будет интереснее познакомиться с чувственными отношениями в жизни древних людей на конкретных примерах. Следует сказать, что как сегодня, так и тысячи лет тому назад все начиналось с детства. Городские девочки в Древней Греции росли и воспитывались отдельно от мальчиков. Таковым было традиционное воспитание не только у греков, но, например, и у древних евреев, египтян и других народов. Греки различали три периода в жизни женщины: «кора» — недееспособная девушка, «гине» — способная к родам женщина, «хера» — вдова или одинокая женщина.

Как и в наши дни, дети оставались детьми и тысячу, и две тысячи лет назад. Во время раскопок древних городов археологи находят мячи, погремушки, кубики, обручи, куклы, кукольные домики, кукольные коляски и посуду. Подражая маме, маленькая девочка сотни лет назад точно так же играла с куклами, убаюкивая, браня, разговаривая с ней, как и нынешние дети.

Уже в те далекие времена существовали законы, запрещавшие инцест.

«Никакая плоть да не приблизится к родственной плоти», — говорится в одном древневосточном законе.

О таком преступлении, как половая связь между отцом и дочерью, постоянно упоминается в юридических памятниках древнего Востока. Даже за инцест со снохой полагалась смертная казнь.

Между тем древние хроники часто упоминают о кровно-родственных браках между братом и сестрой, отцом и дочерью. Знаменитый фараон Аменхотеп IV (Эхнатон), живший во второй половине второго тысячелетия до н. э., муж Нефертити, вступил в брак со своей 11-летней дочерью Анхесенамон, которая позже стала супругой фараона Тутанхамона. Известно также, что персидский царь Артаксеркс II (404–359 гг. до н. э.) был поочередно женат на двух своих дочерях. «Отец истории» Геродот упоминает о связи фараона Микерина со своей дочерью.

Таковы были обычаи того времени при царских дворах. Благодаря 3. Фрейду всемирную известность приобрел миф об Эдипе. Его родителями были фиванский царь Лай и Иокаста. Дельфийский оракул предсказал, что в будущем Эдип станет убийцей отца и мужем своей матери, поэтому Лай приказал проколоть ребенку ноги и бросить на съедение диким животным. Однако маленького Эдипа нашли пастухи и отдали на воспитание бездетному коринфскому царю Полибу и царице Перибее, которые воспитали ребенка как родного сына. Однажды, не стерпев насмешек сверстников, Эдип отправился к Дельфийскому оракулу. «Прочь из святилища, несчастный! — с ужасом закричала на него пифия. — Ибо ты убьешь своего отца и женишься на матери!»

Эдип любил и уважал царя Полиба и царицу Пери-бею и не допускал и мысли о том, чтобы причинить им вред, поэтому покинул их дом и решил больше никогда не возвращаться в Коринф. Однажды в Фокиде на перекрестке дорог Эдип встретил Лая, убил его в результате ссоры и отправился в Фивы. Недалеко от города, на горе Фикион, Сфинкс задавал каждому проходящему вопрос: «Кто из живых существ утром ходит на четырех ногах, в обед на двух, а вечером на трех?» «Человек, — ответил Эдип. — Потому что он ползает на четвереньках в младенчестве, твердо стоит на двух ногах в молодости и опирается на палку в старости».

Решив загадку Сфинкса, он освободил от него Фивы, стал фиванским царем и женился на Иокасте, своей родной матери. Когда некоторое время спустя в Фивах вспыхнула эпидемия моровой язвы, Дельфийский оракул сказал жителям города, как следует избавиться от напасти: «Прогоните убийцу Лая!» Эдип проклял убийцу и приговорил его к изгнанию, не ведая, что этим человеком является он сам.

Тайну открыл слепой провидец Тиресий. Поначалу никто ему не поверил, но потом пришло письмо от царицы Перибеи. Она написала, что внезапная смерть царя Полиба позволяет ей открыть обстоятельства усыновления Эдипа. От стыда и печали царица Иокаста повесилась, а Эдип ослепил себя золотой застежкой, снятой с ее одежды.