Николай Трус - Великие скандалы и скандалисты

Галина не долго горевала о своей разлуке с И. Кио. Она познакомилась с 32-летним подполковником милиции, который, правда, был женат и имел двоих детей, был на 7 лет моложе Галины. Однако желание стать зятем Брежнева оказалось у подполковника Чурбанова сильнее любви к своей семье, и вскоре он стал третьим мужем Галины. На этот раз отец был доволен. Мужем дочери стал не циркач, не акробат, не клоун, не иллюзионист, а крепкий милицейский офицер, и Брежнев надеялся, что Чурбанов сможет обуздать его своенравную дочь.

На этот раз Леонид Ильич расщедрился — молодожены получили отдельную квартиру в Москве. Им построили отдельную дачу недалеко от дачи отца. Но надежды Чурбанова оправдались только в одном отношении — он стал делать карьеру. Уже в 1970 году он стал одним из руководителей Политотдела МВД СССР. В 1977 году — пост заместителя, а в 1980 году — первого зам. министра внутренних дел СССР. Министром внутренних дел был, как известно, Щелоков, один из ближайших друзей Брежнева еще со студенческих лет. Менее чем за 20 лет Чурбанов из подполковника стал генерал-лейтенантом, его власть была огромна, но она не распространялась на его жену, которая очень скоро перестала считаться со своим мужем и завела себе новых друзей.

Главным из них был молодой цыган и артист Борис Буряце. Один из знакомых мне артистов рассказывал:

— Я видел первый раз Галину Брежневу в 1977 году в Доме творчества театрального общества (ВТО) в Мисхоре в Крыму. Она приехала туда с дачи отца к своему любовнику В. Буряце, цыгану. Ему было тогда 29 лет, он закончил отделение музыкальной комедии ГИТИСа. У него был неплохой тенор, но весьма слабые актерские данные. Это был красивый брюнет с серо-зелеными глазами, довольно полный для своего возраста. У него были весьма изысканные манеры и утонченные вкусы в еде, одежде, музыке. Носил он джинсы, джинсовую широкополую шляпу. На безымянном пальце сверкал перстень с огромным бриллиантом, а на шее — толстая крученая золотая цепь, которую он не снимал даже купаясь в море. Он появлялся на пляже в коротком махровом халате. Иногда он читал, но чаще играл в карты с несколькими знакомыми и с младшим братом Михаилом 25-ти лет.

Борис жил в двухкомнатном номере-люксе с отдельным душем, телевизором и холодильником. На столе стояла черная икра в больших жестяных банках, мясо; шашлыки готовились тут же, подавался только что испеченный хлеб, языки, раки, виноград, арбузы, шампанское и водка. Все эти недоступные рядовому отдыхающему деликатесы в неограниченном количестве поставлялись ему Галиной Брежневой-Чурбановой, которая приезжала изредка с шофером Валерой на белой «Волге».

Приехать ей было, видимо, сложно, и она была вынуждена хитрить, так как отец всячески старался блюсти честь дочери, уже ставшей к тому времени бабушкой. Галина была грузной, высокой женщиной, которую при всем желании нельзя назвать красивой. У нее были грубые, крупные черты лица, очень напоминавшие отцовские, темные волосы, забранные в пучок и темные густые брови. На пляж она ходила в длинном, до полу, шелковом халате. В свою речь, она часто вставляла матерные слова.

Отношения Бориса и Галины были странными. По его словам, их связь началась когда ему не было еще 20 лет. Вряд ли он любил эту женщину. Но Галина, казалось, была влюблена в своего цыгана, причем страсть ее была властной, изнуряющей и утомительной. Она ревновала Бориса, устраивала ему сцены — зачастую только из-за того, что он зашел куда-то, не предупредив ее, вместо того, чтобы целый день ждать звонка. О женитьбе Бориса на какой-либо из знакомых не могло быть и речи — он был обречен на роль вечного любовника стареющей и своевольной «мадам».

«Мадам» — так называл Галину брат Бориса — Михаил. Это был удивительно красивый и высокий парень с несколько грубоватым лицом, кареглазый и темноволосый, очень похожий на актеров, играющих в Голливуде роли добрых индейцев. Он был не особенно умен и не слишком развит, но это был добрый парень, страшно скучавший в номере-люкс Дома творчества ВТО. Желающий лишь послушать музыку, подцепить на пляже какую-нибудь девчонку, он, когда становилось совсем невмоготу, просто напивался дармовой водки, ящиками стоявшей в комнате.

Напившись, он мрачнел и позволял себе презрительно отзываться по поводу «мадам», которую он явно ненавидел.

Борис был гораздо более умным и изощренным человеком. Он был скрытен и хитер, тактичен и вежлив. Пил он только шампанское и всегда держал себя в руках. Галина была крайне раздражительна, так что Борису, напротив, нужна была сдержанность.

Своего 40-летнего мужа-генерала она презирала и могла закатить истерику только потому, что Борис напоминал ей, что пора уезжать, дабы не огорчать папу и маму. Галина называла родителей «двумя одуванчиками», что мешало ей восхищаться их преданностью друг другу и взаимной заботой.

Иногда она говорила об отце, который, несмотря на возраст и болезни, каждый день купался в Черном море: «О нем все болтают, но все-таки он борется за мир. Он искренне хочет мира».

Напившись, она говорила: «Я люблю искусство, а мой муж — генерал».

Борис Буряце жил в Москве в большой кооперативной квартире в доме по улице Чехова, недалеко от театра кукол Образцова. Комнаты были роскошно отделаны не без участия Галины. В них было много редчайших икон и антиквариата. У Бориса было множество дорогих бриллиантов, и друзья называли его иногда между собой «Борисом Бриллиантовым». Давно прошли времена, когда, появившись в Москве в цыганском театре «Ромен», он скромно жил, снимая комнату в чужой квартире. Теперь он работал в Большом театре сначала стажером, потом артистом, хотя он вряд ли выходил на сцену с другими артистами. Дружба с Г. Брежневой делала Бориса влиятельным человеком, хотя некоторые его связи уходили куда-то далеко в недра полуподпольного или даже подпольного мира Москвы.

В его квартире часто собирались компании друзей Бориса и Галины, и угощение здесь было изысканнее, чем в Крыму. Это было и неудивительно. Одним из ближайших друзей Галины был Ю. К. Соколов — директор Московского гастронома № 1, или Елисеевского магазина, как его называют москвичи. Гулянки затягивались, и Галина все чаще и чаще оставалась ночевать у Бориса. Часов в 11 утра она, небрежно одевшись, спускалась в расположенную рядом парикмахерскую, куда Московское управление бытобслуживания направляло своих лучших парикмахеров.

Рассказывали, что Б. Буряце был своим человеком и в резиденции посла Румынии в СССР, жена которого также была цыганкой.

Несомненно, что Юрий Чурбанов даже по долгу своей милицейской службы знал о Борисе Буряце, его образе жизни и его друзьях. Несколько раз Бориса жестоко избивали, и не только брату, но и дружкам приходилось его охранять. Но он просто уже был не в состоянии изменить свой образ жизни, он лишь сменил золотую цепь на большой платиновый крест с бриллиантами, и Чурбанову пришлось как-то смириться с капризами и прихотями своей жены, ибо, потеряв жену, он мог потерять и благосклонность ее отца.