Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Детектив-инспектор тоже участвовал в таких поездках. Его тревога всякий раз усиливалась по мере того, как они приближались к этому загородному дому, который, как он полагал, был просто идеальным местом для убийства. Предыдущий владелец сэр Артур Ли в 1917 году заботливо подарил британскому правительству этот большой особняк в тюдоровском стиле из кирпича куркумово-желтого оттенка. С тех пор дом служил официальной загородной резиденцией британских премьер-министров. «Сотрудник полиции, даже пышущий здоровьем и имеющий при себе револьвер, мог ощущать себя тут очень одиноко, – писал Томпсон, – и в постоянной опасности» [235] Thompson, Assignment , 3. .

Кортеж въехал в поместье через массивные кованые железные ворота; по сторонам располагались две кирпичные сторожки. Солдаты Колдстримской гвардии патрулировали территорию; полицейские размещались в сторожках и останавливали машины, чтобы проверить документы. Они задавали вопросы даже черчиллевскому водителю. Затем машины двинулись по длинной прямой аллее, которую называли Виктори-уэй [улицей Победы].

В мирное время ряды высоких окон лучились бы радушным янтарным светом, но теперь они были темны – в соответствии со строгими правилами светомаскировки, действующими по всей стране. Машины въехали на полукруглую подъездную аллею и остановились у парадного входа, на восточной стороне дома. Там прибывших встретила мисс Грейс Лэмонт (по прозвищу Монти), шотландка, с 1937 года отвечавшая за хозяйство в этой премьерской резиденции. Официально она именовалась леди-экономкой.

Когда Артур Ли передавал свой особняк в дар британскому правительству, он поставил особое условие: в этом доме не следует работать, он должен служить местом отдыха и восстановления сил. Ли писал: «Даже если не учитывать всякого рода тонкие влияния, чем лучше здоровье наших правителей, тем разумнее они будут править, и стоит надеяться, что заманчивая возможность проводить по два дня в неделю среди чистого горного воздуха Чилтернских холмов и лесов принесет немалую пользу лидерам, избранным народом, а значит, и самому народу» [236] Elletson, Chequers and the Prime Ministers , 49–50. .

Места здесь были и в самом деле идиллические. «Счастливы премьер-министры – куда ни пойти, их встретят новые красоты», – писал Хьюберт Эстли, потомок одного из первых владельцев поместья [237] J. Gilbert Jenkins, Chequers , 7. . Дом располагался в неглубокой долине между Чилтернскими холмами. С трех сторон его окружали возвышенности, простроченные тропинками, по которым гуляющие шли мимо живых изгородей из тиса, прудов, буковых, лиственничных и падубовых рощ, деликатно патрулируемых бледно-голубыми бабочками. Среди очаровательных лесов поместья был Лонг-Уок-Вуд [в буквальном переводе – Лес долгих прогулок], где резвились бесчисленные кролики. На территории, непосредственно прилегающей к особняку, имелась площадка для крокета, что привело в восторг Клементину, страстного и требовательного игрока. Черчилль вскоре приспособит эту крокетную лужайку и для иных целей: здесь станут испытывать новейшие вооружения (в том числе и изобретенные Профессором). Возле южной стороны дома располагались старинные солнечные часы, снабженные меланхолической надписью:

Из парадной двери вы попадали в коридор, выводящий в Главный зал, чьи стены поднимались во всю высоту дома. На них размещались 30 больших живописных полотен, в том числе «Математик» Рембрандта [239] Когда Ли приобрел эту работу, считалось, что ее написал сам Рембрандт. Позже исследователи установили, что автор – один из его учеников, Гербранд ван ден Экхоут. Major, Chequers , 128. . (Впрочем, позже специалисты установили, что это работа одного из рембрандтовских учеников.) Весь дом, по сути, олицетворял собой огромный период британской истории, но в Длинной галерее, на третьем этаже, ощущение прошлого казалось наиболее явственным. Здесь находился стол, которым Наполеон Бонапарт пользовался в изгнании, на острове Святой Елены. На полке большого камина лежали два меча, некогда принадлежавшие Оливеру Кромвелю: один из них он якобы носил при Марсон-Муре в 1644 году [240] Сражение за город Йорк, происходившее во время английской Гражданской войны. Первая серьезная победа парламентских войск, ознаменовавшая собой перелом в войне. – Прим. пер . . Слева от камина висело радостное письмо, написанное Кромвелем прямо с поля боя. В нем содержалась знаменитая фраза «Бог сделал их жнивом для наших мечей» [241] Elletson, Chequers and the Prime Ministers , 25–26. .

Но этот дом приходился по вкусу не всем его обитателям. Ллойд Джордж выражал неудовольствие тем, что он расположен в низине и поэтому из него открывается недостаточно обширный вид на окружающую сельскую местность. Кроме того, по его словам, дом был «полон призраков скучных людей»: он полагал, что это могло бы служить объяснением, почему его пес Чун обычно рычал, оказавшись в Длинной галерее [242] Там же, 59, 61–62. . Черчиллю довелось побывать в этом доме во время премьерства Ллойд Джорджа (в феврале 1921 года). Этот визит наверняка укрепил в нем желание когда-нибудь самому стать премьер-министром. «Вот я и здесь, – писал он Клементине о своем посещении. – Тебе было бы интересно увидеть этот дом. М.б., когда-нибудь увидишь! Он как раз из тех домов, какими ты так восхищаешься: обшитый роскошными деревянными панелями музей, полный истории, полный сокровищ – правда, недостаточно хорошо отапливаемый. В любом случае – замечательный актив» [243] Soames, Clementine Churchill , 256. В этом письме Черчилль сократил слово would [обозначающее сослагательность] до «wd». .

Прибыв сюда уже в качестве премьера, Черчилль быстро продемонстрировал, что он вовсе не намерен следовать требованию Артура Ли, согласно которому всем премьер-министрам следовало оставлять свои дела за пределами поместья.

Ужин в ту субботу, 15 июня, должен был начаться в половине десятого вечера. Повару заранее сообщили, что среди гостей будет Профессор, и он приготовил для него специальное вегетарианское блюдо. Линдеман любил омлет со спаржей, салат из латука, помидоры (вначале очищенные от кожуры, а затем нарезанные) – по сути, все, что сочеталось с яйцами и оливковым майонезом. Клементина не стеснялась предъявлять кулинарам поместья специальные требования, чтобы угодить Профессору. «Моя мать шла на очень большие хлопоты, – вспоминала Мэри. – Для Профессора всегда готовили особое блюдо, и его неизменно угощали всевозможными кушаньями из яиц: он аккуратно отделял желтки и ел одни белки». Но, если не считать пристрастий по части еды, он был невзыскательным гостем. «Профессор никогда не доставлял нам беспокойства, – писала Мэри. – Его не требовалось развлекать: он либо уходил поиграть в гольф, либо работал, либо просвещал папу по какому-нибудь вопросу, либо играл в теннис. Это был совершенно замечательный гость» [244] Fort, Prof , 164–165. .