Надежда Воронова - Спасительный ковчег (сборник)

Мои знакомые знают, что я люблю путешествовать и в последнее время в основном езжу по святых местам. Паломничать предпочитаю в одиночку. Это даёт мне свободу передвижения, позволяет не отвлекаться на вынужденные разговоры. Я могу полностью сосредоточиться на новых впечатлениях и на своих ощущениях от них – что для человека пишущего немаловажно.

И вот, однажды одна моя хорошая знакомая предложила мне поехать в дальний монастырь, что находится где-то в Томской области, на берегу реки Обь. Она уже не раз там бывала.

– Я договорюсь, – убеждала меня знакомая. – Поживёшь несколько дней.

– А работать физически? – задала я больной для меня вопрос.

– Ты будешь гостьей, и работать тебя не заставят. К тому же, они будут рады, если ещё и напишешь о монастыре.

Меня всегда угнетало то обстоятельство, что приезжавших на несколько дней паломников-трудников так загружали работой, что им даже не удавалось на службах побывать. Послушание превыше молитвы! От работы я никогда не отлынивала. Но однажды меня благословили убирать картошку на монастырском поле. Я пыталась получить другое послушание, поскольку внаклонку работать не могу. Оценивающе поглядев на моё нехилое телосложение, настоятельница не поверила мне. Часа четыре вместе с другими работницами я убирала урожай. А ночью мне было плохо, очень плохо. Когда поутру я предстала перед настоятельницей, то с большим трудом смогла произнести всего несколько слов. Увидев меня, инокиня всё поняла, предложила мне отдохнуть и отправиться домой дневной электричкой. После этого случая если и появлялись у меня желания пожить в каком-нибудь монастыре, то я как-то с ними справлялась.

А тут такое предложение! Разглядывая карту России, я вспоминала об экспедициях, в которых бывала по работе. Моя первая экспедиция была на север Тюменской области.

Помнится, по какому-то поводу вертолётом нас забросили в устье Оби ненадолго, буквально на полчаса. Стоя на песчаной отмели, я пыталась разглядеть другой берег, но, казалось, река разлилась до самого горизонта, как море. Впечатление было сильнейшим. И вот теперь предоставлялась возможность увидеть эту сибирскую реку в её среднем течении. Рассказывали, что там необыкновенные пейзажи, недоступные крутые берега, поросшие вековым лесом. «Путешествие обещает вылиться в своего рода экспедицию, даже больше, в творческую командировку», – уговаривала я себя.

Пишущему стихи крайне необходимы новые сильные впечатления, яркие эмоции. Да и сама по себе длительная поездка в поезде привлекательна, – тут тебе и впечатления и размышления: и по поводу и совершенно абстрактные. В дороге легче рождаются образы и приходят рифмы.

Конечно это далеко не ближний свет, да и прямого сообщения из Петербурга нет. Надо делать пересадку, желательно в Москве, поскольку из Москвы идёт фирменный поезд «Томич», в нём ехать два дня и три ночи до Томска, потом ещё – на маршрутке более трёх часов. А маршрутка довезёт уже до самых монастырских ворот. Из неё можно даже не выходить на пароме, что соединяет берега Оби. Для желающего пожить в необычном, да ещё и в святом месте – это не расстояние. Я решилась!

Знакомая позвонила в монастырь и получила благословение на моё пребывание в нём на 10—12 дней.

И дальше – будто кто-то свыше расстелил мне дорожку, мол, езжай, всё сложится удачно! Такое уже бывало, и ко мне приходило ощущение неизбежности и даже необходимости очередной поездки. Чтобы ещё более укрепиться духовно, каждый день я читала акафист Николаю Чудотворцу, покровителю путешествующим. И ехала-то я в его обитель, в Свято-Никольский монастырь.

В день отъезда на душе было спокойно. Ночь до Москвы пролетела почти незамеченной. Правда, вначале сосед попытался было вызвать меня на обсуждение проблем ЖКХ, но я не поддалась, заявив, что все проблемы, в том числе и ЖКХ, я оставила дома. Отвернувшись к стенке, почти мгновенно уснула.

Рано-рано утром в Москве меня встретили родственники, целый день я с удовольствием провела у них.

И вот уже фирменный поезд «Томич» покинул Москву. В плацкартном вагоне было комфортно, тепло, чисто, работал кондиционер. Почти на всю дорогу попутчиками оказались солдаты-срочники, закончившие «учебку», человек двадцать.

Армейцы уже были в форме от Юдашкина. Мне вспомнилась моя прошлогодняя поездка в поезде. Ребята-дембеля старательно раскрашивали неношеную, но ещё старого образца форму блёстками, аккуратно обводя гелевой авторучкой каждый завиток маскировочного рисунка. Две девушки по просьбе парней включились в этот процесс, но поинтересовались: с какой целью они этим занимаются? Ребята объяснили: таким образом они украшают форму – покрасоваться перед родственниками и знакомыми. Это вроде «свадебного платья» для невесты, «на выход».

Сидящий напротив меня сосед душевно расположился к ребятам-срочникам. Глядя на них, он впал в воспоминания о своей армейской службе. Парни слушали его с интересом и, в свою очередь, рассказывали о своих воинских буднях. Кто-то из ребят пожаловался на то, что ботинками стёр ноги. Мужчина предложил ему мазь для заживления ран. Парень тут же намазал ею ступни. В вагоне царила атмосфера благодушия.

Всё это не мешало мне думать о своём. Я то задрёмывала, то смотрела в окно. Неожиданно открывались прелестные пейзажи. Церкви на взгорках, речки и ручьи, поля и перелески, коровы на лугу и цветущая в огороде картошка, баньки и дома, поленицы и колодцы, даже лужи на дорогах – всё навевало лирическое настроение.

Утром в низине царил туман, он был высок и прекрасен. А какие закаты провожали нас! Я глаз не могла оторвать от красивейших разливов заходящего за горизонт солнца. А однажды солнце предстало огромным красным яблоком в кроне сказочной яблони.

В блаженно-расслабленном состоянии я пребывала до тех пор, пока вдруг не увидела за окном необъятное пространство, сплошь утыканное бесчисленным количеством белых-белых, смертельно-белых стволов берёз, похожих на огромные шипы. Какой ужас! Что это? И тут же: «Деревья умирают стоя!»