Йона Амнон - Не оставляя следов. Воспоминания ветерана израильских спецслужб

В начале марта 1948 года один за другим открылись несколько тренировочных лагерей, где в течение каждого трехнедельного курса занималось в общей сложности около тысячи человек.

Все шло по намеченному расписанию, и это следует отнести за счет работы начальников организаций, командиров и инструкторов разных уровней и рангов и самих новобранцев, которые относились к учениям очень ответственно, сознавая серьезность нашего положения в Палестине.

Учения первого выпуска новобранцев завершились успешно и без происшествий. Это было немалым достижением. Выпускников курсов из всех лагерей собрали в закрытом лагере неподалеку от Милана и стали готовить к репатриации в Эрец-Исраэль. В этом лагере были собраны работники Алии-4 (так называли работников учреждения, которое занималось отправкой беженцев в Эрец-Исраэль, снабжая их «правильными», хотя и поддельными документами). Под руководством Яакова Бен-Ари (Вайса) была создана мастерская по подделке паспортов для выпускников курсов. С этими паспортами иммигрантам удавалось пройти таможенный досмотр английских властей на границе и «законным» образом попасть в Эрец-Исраэль. Это была первая попытка организации широкомасштабного изготовления сотен паспортов в ограниченное время. Коллектив мастерской, находившейся вне лагеря, ночи напролет готовил документы и заботился о том, чтобы репатрианты выучили «свою» биографию. Каждый зубрил легенду по своему паспорту. Через несколько дней подготовки воспитанники первого курса отплыли в Эрец-Исраэль, где в хайфском порту ждали их прибытия люди Хаганы.

В те дни Нахум Шадми получил следующее послание из штаба:

«Нахум,

всячески укрепляйте бодрость духа наших работников. Скажите им, что достаточное количество рабочей силы, подготовленной и обученной, — это одно из главных условий победы. Организация и обучение репатриантов и их подготовка к нашему лагерю — это обязательное условие не только с воспитательной точки зрения, но и с практической! Все, кого можно подготовить как можно скорее, укрепят наши силы. Не исключено, что люди, которые вольются в наши ряды в результате алии, будут вынуждены сразу же по прибытии включиться в работу в условиях полного развала прежней администрации. Поэтому действуйте как можно энергичнее. Мы намереваемся использовать репатриантов как подкрепление для обороны поселений. Это позволит им с первых же дней включиться в новую жизнь, в новое общество. Это будет также способствовать сплочению общества внутри поселений, несмотря на развал. Мы готовим отряды для удержания поселений и намереваемся сохранить общественную сплоченность потенциальных поселенцев».

Эти слова, это послание, пришедшее к нам с родины, ще больше подбадривали нас в нашей работе.

В марте 1948 года всем уже стало ясно, что на родине нас ждет борьба не на жизнь, а на смерть. Арабы объявили нам войну. Евреев убивали из засады, на них нападали, их обстреливали снайперы. Британские мандатные власти решили, что им полезно будет усугубить хаос, и заняли позицию ханжеского нейтралитета, стараясь в то же время разоружить бойцов еврейской обороны, пока арабы беспрепятственно воровали оружие у властей при их активном и пассивном содействии.

В эти дни стала ощущаться острейшая нехватка легкого и вспомогательного оружия. В распоряжении Хаганы было около 10000 винтовок и около 1500 — у ПАЛМАХа.

Агенты, занимавшиеся закупками оружия, лихорадочно работали в Европе и Америке. Отлично налаженные связи Эхуда Авриэля с чехами начали приносить плоды, и корабль «Нора» уже принял на борт в югославском порту груз чешского оружия и отплыл в Эрец-Исраэль.

Насколько критическим было положение с легким и вспомогательным оружием, свидетельствуют телеграммы, которые Бен-Гурион посылал Эхуду Авриэлю, когда тот закупал оружие в Чехии:

«28.3.48

Эхуд,

я пишу тебе в последний раз.

Тебе следует устроить отправку груза самолетами, а если ты не можешь или тебе почему-либо кажется, что это невозможно, — немедленно объясни почему. Если доставка самолетами сразу почему-либо не получается, ты ни в коем случае не можешь больше оставаться в Европе и заниматься этими делами.

В марте я обращался к тебе письменно шесть раз — 1, 4, 10, 12, 14 и 18 марта — и ни разу не получил ответа.

Д. Б.Г. Копия Шаулю».

В тот же день Давид Бен-Гурион отправил Шаулю следующую телеграмму:

«Шауль,

от тебя тоже нет никаких сведений. Телеграфируй, когда ты возвращаешься и будет ли груз прислан самолетами. Я посылаю тебе копию записки, которую я послал Эхуду. Очень жаль, что приходится писать такое, — но я вынужден, и я подписываюсь под каждым своим словом. Если я не получу от него до пятницы ясного сообщения, что самолеты отправлены или что он возвращается, я пошлю товарища, который его сменит.

Д.Б.Г.»

29.3.48 г. Исраэль Галили отправляет Эхуду следующую телеграмму:

«29.3.48

Эти (Эхуд Авриэль),

как дела? Как дела у меня? Это зависит от твоих дел. От твоих успехов.

Я отдаю себе отчет, что вы работаете там на полную катушку, но если можно еще поднапрячься, сделайте это.

Ну вот, мы и дошли до поры уборки урожая (в смысле закупок оружия). Много надежд, много тревог, но вера нас не оставляет…

Я ежедневно упражняюсь на случай провала. Я готовлю себя и товарищей к любому повороту событий, к любой беде, какая бы ни случилась, и, если потерпим

поражение, — начнем сначала, и будем пытаться снова и снова.

Держитесь!

Гилель (Исраэль Галили)».

В это самое время Шайке Дан, эмиссар «Моссада ле-Алия Бет» по закупкам оружия, сидел в своей гостинице в Югославии и ждал сообщений о судьбе «Норы». Удастся ли судну доставить груз оружия на склады Хаганы на родине, или подзорные трубы ООН и британской армии ему этого не позволят?

Поздней ночью в пятницу к нему в гостиничный номер пришел югославский офицер, посредник между израильскими агентами и югославскими властями по всем вопросам, касающимся поставок чешского оружия и его отправки. Он сообщил ему как нечто само собой разумеющееся, что «в порт Фиуме уже прибыло судно, которое должно взять на борт чешское оружие». Шайке, отлично знавший все наши планы, сразу понял, что речь идет об оружии и о корабле, которые не имеют к нам никакого отношения.

Сообщение было для него сюрпризом, и он позвонил по телефону Эхуду Авриэлю в Прагу. Эхуд удивился не меньше его и пообещал немедленно выяснить и сообщить, о чем идет речь и кому предназначен груз. Спустя два дня Эхуд сообщил Шайке, что чешский оружейный завод «Забрий-овка» продал оружие и боеприпасы, 8000 винтовок и 6 миллионов патронов, арабам. Они предназначены сирийцам. Выяснилось, что груз был доставлен в югославский порт Фиуме точно таким же путем, каким мы доставляли туда наше оружие. Неожиданное известие потрясло наших людей. Нам было очевидно, что это оружие не должно попасть в руки сирийцев. В тот же день Шайке попытался убедить югославов конфисковать этот груз, поскольку в сопроводительных документах указаны были машины, а оружие не упоминалось. Шайке гарантировал югославам, что мы тут же выкупим все оружие и заплатим сполна. Ответ на свое предложение он получил отрицательный. Югославские коллеги мотивировали свой отказ тем, что подобные действия приведут к конфликту и к осложнению отношений с чехами. Шайке предлагал другие варианты, но они тоже были отвергнуты. Правда, югославы согласились сообщить Шайке информацию о судне, о его экипаже, о времени отплытия, скорости движения и маршруте. И действительно, через несколько дней, находясь уже Париже, Шайке получил по телефону от своей жены Евы, которая была связной между ним и Югославией, когда он находился за границей, следующее сообщение: